Пэлем Гренвилл Вудхаус. О пользе оптимизма - Александр Ливергант

Соответственно, и Дживс ведет себя теперь с хозяином чуть почтительнее, не навязывает ему, как в первых рассказах, свою точку зрения. При этом постоянно дает понять, что готов, что называется, служить верой и правдой: «Не могу ли я чем-нибудь вам помочь, сэр?». Бывает, Дживс не скрывает обиды и даже раздражения, чего раньше с ним не бывало.

– Старина Биффи в Париже? Он-то что здесь делает?

– Он со мной не поделился, сэр, – ответил Дживс холодноватым, как мне показалось, тоном, будто бы даже слегка неприязненно…[47]

В целом же, Вустер и Дживс статичны, их роли с первых же рассказов распределены, черты характера и манера поведения раз и навсегда установлены, «распорядок действий намечен». А потому возникает естественный вопрос: за счет чего этой паре (в отличие, скажем, от Майка Джаксона и Псмита) удается в течение стольких лет сохранять к себе повышенный интерес, не наскучить читателю? Казалось бы, все рассказы, а потом и романы тридцатых, сороковых, пятидесятых годов этого цикла строятся по одной и той же схеме, на что обратил внимание Джон Бойнтон Пристли, обвинив Вудхауса в газете «Evening Standard» (18 августа 1932) в «прямо-таки наглом (impudent) отсутствии изобретательности». И в самом деле, из романа в роман Берти Вустер или кто-то из его близких друзей по недомыслию ли, по случайному ли стечению обстоятельств оказываются в сложном, порой безвыходном положении (уплывающее наследство, несчастная любовь, любовный треугольник, проигрыш на скачках), из которого их неизменно вызволяет «неподражаемый» Дживс.

Так за счет чего же? За счет изобретательности автора, непревзойденного мастера закручивать комическую интригу, придумывать всё новые и новые испытания своим героям и способы выхода из этих испытаний победителями? Или за счет виртуозного владения приемами комической прозы? В том числе и приемами, встречающимися не слишком часто: комический герой ведь редко, как Вустер, ведет рассказ от первого лица (на ум приходит разве что Мюнхгаузен), что создает особый эффект. Но ведь даже изобретательность Вудхауса не беспредельна: многие сюжетные ходы, фабульные мотивы, приемы нет-нет да и повторяются, в чем и сам Вудхаус вполне отдает себе отчет:

«Пристли обратил внимание на то, что я пытаюсь скрыть, – пишет он Маккейлу в октябре 1932 года. – Что у меня, в сущности, всего один сюжет, и я раз в год выпускаю его в свет, ничего не меняя».

Причина неувядаемой популярности этой пары, думаю, всё же в другом. Во-первых, мы все, и не только в детстве, любим читать сказки, а романы Вудхауса, и не только про Дживса и Вустера, – это, в сущности, волшебные сказки, где героям исправно помогает «бог из машины» – неважно, сметливость ли это Дживса или невероятное, возможное лишь в сказке стечение обстоятельств. Вудхаус сам отметил однажды эту особенность своего метода.

«Мне кажется, – писал он 23 января 1935 года Таунэнду, – есть лишь два способа писать успешные романы. Один способ – мой: писать волшебную сказку, нисколько не заботясь о том, чтобы она соответствовала реальной жизни. Ну, а второй – погрузиться с головой в жизнь, какая она есть, и махнуть на читателя рукой».

Волшебная сказка, как никакой другой жанр, помогает справляться с житейскими трудностями, забыть о них. «Читал П. Г. Вудхауса (который потерян вместе с портами в Проливе)… и позабыл о войне», – пишет в 1940 году Ивлин Во, горячий поклонник Вудхауса и его «сказок».

А во-вторых, бездельник, прохвост, верный, тем не менее, незыблемому кодексу чести, гордящийся твердостью духа, своей тонкой душевной организацией Берти Вустер и немногословный ироничный эрудит, ловец человеков Дживс чрезвычайно (каждый на свой лад) обаятельны. Написаны с таким юмором, с такими любовью и нежностью, так трогательны и чисты (хоть и не безгрешны), что каждая новая встреча с ними сулит читателю нескончаемую радость. Да и зрителю тоже – как мы убедились по прославленному мюзиклу Эндрю Ллойда Уэббера «Клянусь Дживсом» («By Jeeves») со Стивеном Пейси (Вустер) и Малькольмом Синклером (Дживс). А также – по сериалу Роберта Янга «Дживс и Вустер» с участием Стивена Фрая и Хью Лори. Об этом фильме стоит сказать несколько слов.

Романы и рассказы о Дживсе и Вустере, спору нет, хороши, комическая пара поистине неувядаема – и всё же фильм Янга, хотя в нем и отсутствует авторский голос, способный рассмешить даже самого серьезного читателя, книги Вудхауса, пожалуй, «переплюнул». Часто бывает так, что экранизацию любимой книги смотреть нет желания – слишком книга дорога, наверняка режиссер и актеры что-то напортили, недопоняли, упростили. Или, наоборот, посмотришь удачную экранизацию любимой книги – и хочется с экрана вернуться на страницу, перечитать по-новому то, что только что посмотрел, сравнить киноверсию с версией литературной. В данном же случае желания перечитать шедевр Вудхауса у меня, по крайней мере, не возникло. И не только потому, что в фильме заняты такие непревзойденные мастера, как Стивен Фрай и ничуть не уступающий ему Хью Лори (первая же сцена похмелья чего стоит!).

На успех этого фильма «работает» не только мастерство актеров (эпизодические роли ничуть не хуже основных), но и запоминающийся колорит безмятежной эдвардианской Англии: замки, изумрудные газоны, пышные клумбы на посыпанных гравием подъездных аллеях, выдержанные в строгом вкусе интерьеры, первые, такие уютные такси-кэбы, еще смахивающие на кареты. И тщательно подобранные туалеты на все, как говорится, случаи жизни. Один – для гольфа, другой – для охоты и рыбной ловли, третий – для house parties, четвертый (фрак, белый галстук и белое кашне) – для приемов. Имеется даже специальный туалет для отхода ко сну: Берти обсуждает с Дживсом подробности завтрашней проделки, облачившись в бледно-розовую пижаму, а поверх нее – в стеганый голубой халат и подсунув под ноги толстую, ярко-желтую, похожую на раскормленного цыпленка грелку. Нарушение же «гардеробного этикета» влечет за собой самые тяжкие и непредвиденные последствия. Перед тем, как попасть к Вустеру, Дживс служил у лорда Уорплесдона, однако вынужден был отказаться от места «ввиду желания его сиятельства обедать в вечерних брюках, фланелевой рубахе и охотничьей куртке»[48]. Вот и с Вустером Дживс строг: рекомендует переменить галстук, если тот не подходит к твидовому пиджаку…

Нескончаемое удовольствие смотреть, как джентльмены плещутся в пенной ванне, наполненной на английский манер из двух кранов поочередно. Как играют в гольф в бежевых бриджах, пестрых пиджаках и серых, в мелкую клеточку кепках. Как, не торопясь, со вкусом намыливают щёки помазком для бритья (где он теперь, этот помазок?). Как попыхивают длинной, толстой, похожей то ли на хлопушку, то ли на батон копченой колбасы сигарой. Как подпиливают розовые ухоженные ногти и всматриваются, щурясь, в монокль на проплывающих мимо красоток в шляпках «клош» и в платьях с заниженной талией. Удовольствие еще большее, чем головокружительная интрига с постоянными сюрпризами и неожиданностями – как и в прозе Вудхауса, впрочем, по большей части предсказуемыми. В фильме, в отличие от книги, за интригой порой следишь менее внимательно, нежели за аппетитными мелочами устоявшегося за столетия британского быта.