Подземелья Хейвена - Саймон Грин

Вульф поднял голову. Никогда еще он не был так одинок. В прошлом остались семья, товарищи, готовые для него на все, на чьи плечи он мог опереться, потеряв силы. Они были всегда с ним – друзья, Анна, папа и мама. Самое страшное в жизни, подумалось Вульфу, это одиночество.

Саксон возглавил Партию Реформ, потому что считал себя способным принести людям пользу, защитить их от посягательств беззакония или самого закона. Кажется, теперь вопрос стоит еще острее. Дела настолько плохи, что простого человека трудно отличить от негодяя. Пришло время действовать, но Саксон больше не верил в политику. Он будет бороться сам. Тот, кто убил его прошлое, ответит за это. Вульф понимал, что он изменился – стал сильным, быстрым, почти непобедимым. Он сможет найти людей, погубивших Хейвен, и отомстит им за себя и за всех, кто потерял надежду и веру в будущее. Губы Саксона сложились в холодную безжалостную улыбку. Война начинается, и помоги, Господи, всякому, кто встанет на его пути. Вульф поднялся и в последний раз взглянул на надгробье. Сумеет ли он еще раз прийти сюда?

– До свидания, мама и папа. Вы еще будете гордиться мной. Я исправлю свои ошибки. Клянусь вам.

Он покинул кладбище и направился в ничего не подозревающий город.

Монотонный шум непрекращающегося дождя уже начинал раздражать Хока. На бегу он поправил сбившийся капюшон и прибавил ходу, стараясь не отстать от Джессики Винтер, мчавшейся вместе со своей Дружиной по просторным улицам Серебряного Полумесяца. Они пробежали уже пять кварталов этого аристократического района, не останавливаясь ни на секунду с того самого момента, когда Винтер получила от главного колдуна Стражи мысленное сообщение о бунте в Чертовой Яме. Хок уже начал уставать от бесконечного марафона, а между тем движения Джессики оставались легкими и упругими, будто она не оставила позади без малого три мили. Хок ощутил укол зависти и про себя решил в будущем как следует заняться бегом. Однако ему казалось, что, какова бы ни была причина тревоги, все-таки не стоит вот так, сломя голову, лететь под дождем из-за нее. Черт бы побрал идиотов, тянущих до последнего, а потом устраивающих дикую спешку! Но, с другой стороны, Хок не мог уронить себя в глазах членов Дружины и поэтому, стиснув зубы, сжав кулаки, старался не отставать, сверля злобным взглядом спину Джессики.

Краем глаза Хок заметил, что улицы района совершенно пусты. Это сильно удивило его, ибо, несмотря на мерзкую погоду, по всему городу бродили компании гуляк, отмечающих подписание Договора. Но здесь, хотя мокрые цветные ленточки вяло свисали со стен и сырые флаги хлопали на ветру, не показывался ни один прохожий. Ухоженные улицы Вестсайда поражали безлюдьем.

Раньше Хоку не часто приходилось бывать в этой части города. Населявшая ее аристократия недолюбливала Стражей, считая их слишком грубыми и невоспитанными, и знатные семейства предпочитали обзаводиться собственными отрядами телохранителей; предполагалось, что они хранят верность тем, кто им платит, и всегда находятся под рукой. Хок язвительно улыбнулся. Похоже, платные герои сплоховали, если уж пришлось вызывать Дружину Молота. Иначе и быть не могло. Хок всегда презирал частную охрану, зная по опыту, что эти холеные, разодетые парни годятся лишь для мелочной опеки своего патрона, а случись настоящая беда, от них будет не больше проку, чем от кофейного сервиза.

Внезапно Джессика остановилась. Прочие члены команды встали у нее за спиной. Перед ними расстилался великолепный Золотой бульвар, сердце Вестсайда, краса и гордость Хейвена. Хок, переводя дыхание, глянул на него и замер, пораженный открывшимся зрелищем. Вся улица была усеяна трупами. Мужчины, женщины, дети валялись на мостовой, словно игрушки, изуродованные злым шалуном. Дождь омывал тела, и вода в лужах окрашивалась в розовый цвет. Хок насчитал двадцать девять мертвецов и с неожиданным холодком в сердце понял, что есть и множество других, скрытых от взора. Не считая трупов, Золотой бульвар был совершенно пуст, даже в окнах не мелькали напуганные лица любопытных. Если кто-то и остался здесь жив, то, видимо, они все предпочитают не высовываться. А значит, что бы здесь ни произошло, оно еще не кончилось.

Среди тел Хок не заметил ни одного охранника, чему вовсе не удивился. Эти напыщенные индюки напускают на себя важность, с презрительным выражением лица избивая какую-нибудь нахальную бродяжку, но, как только здесь запахло жареным, они в первую очередь подумали о своей шкуре. Хок еще раз взглянул на тела, и его руки сами собой сжались в кулаки. Так или иначе, кому-то придется за это ответить. Он решительно повернулся к Джессике.

– Думаю, теперь вы можете сообщить нам, в чем суть происходящего. Золотой бульвар стал похож на скотобойню. Что же здесь произошло?

– Мастер своего дела, – тихо произнесла Джессика, не сводя глаз с окровавленных тел. – Орудовал не более получаса, а я уже вижу тридцать два трупа. Он и сейчас продолжает убивать. Хуже всего, что это колдун, и притом весьма умелый. Сейчас он находится на верхнем этаже вон того здания, в дальнем конце бульвара. С помощью своей магии он уничтожает все движущееся, кто бы или что бы это ни было, – Винтер быстро взглянула на Шторма. – Ну, видишь ли ты что-нибудь интересное?

– Нет, – хмуро ответил маг, – мерзавец в самом деле там, где ты сказала, но могущественные заклятия делают его неуязвимым для колдовского воздействия. Я могу попробовать пробить эту защиту, но мне потребуется слишком много времени, в течение которого он сможет принести черт знает сколько вреда.

– Выражайся точнее. Какого именно вреда?

– Да он в состоянии по кирпичику разнести любой дом, уничтожить десятки, сотни людей! Такой ответ тебя устроит?

Винтер нахмурилась и потерла ладонью лоб.

– Какую магию он использует?

– Все виды колдовства в его распоряжении. Даже отсюда я ощущаю исходящую от него силу. Внутренним оком я вижу, как умирают люди, тщетно стараясь спастись от невидимой смерти. Другие уже навсегда избавились от мук. Некоторые просто исчезли. Перед нами сложная задача, Джессика, ибо он могущественен, решителен и готов добиваться своего любой ценой.

– Добиваться чего? – воскликнула Винтер. – Зачем он это делает? Ради мести, известности, денег?

Хок внезапно резко повернулся, и его топор сверкнул в полудюйме от горла откуда-то взявшегося охранника. Лицо парня смертельно побледнело и покрылось крупными каплями пота. Хок, опуская топор, мрачно усмехнулся.

– Не люблю я, приятель, когда ко мне подкрадываются сзади, особенно когда при этом топочут, как слон. Запомни на будущее, я даже сквозь шум дождя слышал твои шаги. Ну, а теперь выкладывай, кто ты и что тебе нужно?

Охранник со свистом втянул в себя воздух. Он уже немного опомнился, хотя цвет его лица по-прежнему не сочетался с яркой перевязью и нарядным мундиром. Бедняга робко кашлянул и жалобно посмотрел на Винтер.

– Капрал Гутри, из личной стражи лорда Данфорда, леди. Ведь вы Дружина Молота, не правда ли? Мы как раз вас ждали.

– Рада слышать, – кивнула Джессика. – Что же тут происходит, объясните нам, капрал.