Страсть ей к лицу - Ширли Басби

Сжав губы, Ашер повернул коня к длинной извилистой подъездной аллее, ведущей к дому. Хотя его привязанность к отчиму умерла много лет назад, Ашер знал, что единокровные сестры и братья любили отца. Да и почему бы им его не любить? Конечно, пагубные привычки Деннинга повлияли на любовь и уважение Ашера, но он никогда не хотел, чтобы братья и сестры узнали, насколько близки были к полному разорению по милости отца. Они любили полковника. Один Джон что-то подозревал, но остальные не догадывались, что деньги на приданое и офицерский патент Роберта дал Ашер. О, им было известно, что старший брат был крайне великодушен и помог им всем встать на ноги, но полной правды никто не знал. Они считали отца своим благодетелем и не спрашивали, откуда берутся те огромные суммы, которые он им давал. Сам отчим полагал, что Ашер — удачливый игрок, и, по правде говоря, отчасти так и было. Поэтому Ашер не видел смысла что-то объяснять отчиму. Ведь именно он впервые ввел пасынка в мир азарта. Ашеру не было и шести, Когда отчим положил перед ним колоду карт и стаканчик с костями и стал обучать различным играм. Деннинг был потрясен его способностями. По сей день он был более горд талантом и феноменальной памятью Ашера за карточным столом, чем другими его достижениями. Сам заядлый игрок, Деннинг неизменно верил россказням Ашера о необыкновенном везении.

Дорога становилась немного круче, и когда Ашер взобрался на вершину невысокого холма, впереди показался дом, за которым тянулись аккуратные ряды яблонь, давших название поместью.

Вначале это был узкий трехэтажный особняк, ставший с годами почти квадратным: каждый последующий хозяин считал своим долгом сделать очередную пристройку. Центральная часть была наполовину деревянной, крылья представляли собой очаровательное сочетание дерева, кирпича и камня. По стенам поднимались желтые вьющиеся розы, весной у входа цвела сирень, а сейчас здесь кивали тяжелыми головками белые и розовые пионы.

Несмотря на горечь и досаду, Ашер сохранил теплые чувства к Эппл-Хиллу и своей юности. Нельзя сказать, чтобы его пребывание в этом доме было совсем уж безрадостным.

Привязав лошадь у Дома, он зашагал по кирпичной дорожке, поднялся на крыльцо и постучал в дверь черным железным молотком. На пороге возник улыбающийся дворецкий Вудолл. Кругленький коротышка средних лет с приятным лицом и живыми карими глазами, Вудолл, как его дед и отец, верно служил семейству Деннингов. Ашер был его любимцем и всегда с удовольствием вспоминал сладости, особенно засахаренные сливы, которые дворецкий раздавал ему и его сестрам и братьям на Рождество.

— Мастер Ашер! Какой приятный сюрприз! — воскликнул Вудолл. — Мастер Джон будет счастлив вас видеть!

— А полковник? Он дома? — спросил Ашер, вручая Вудоллу перчатки и шляпу.

Улыбка мгновенно поблекла.

— Да, но все еще спит, — кивнул дворецкий, деликатно кашлянув. — Ваш отчим очень поздно вернулся вчера ночью.

Ашер воздержался от комментариев.

— Что же, возможно, он встанет, и я увижусь с ним до отъезда.

Вудолл с сомнением покачал головой:

— Возможно, он до вечера не проснется.

— Вы забываете, что я хорошо знаком с привычками отчима, — улыбнулся Ашер. — А теперь ведите меня к Джону.

Войдя в контору, Ашер не удивился, застав брата за работой. При виде Ашера лицо Джона осветила приветливая улыбка. Он немедленно отложил перо, встал и, подойдя к брату, энергично пожал ему руку.

— Клянусь Юпитером, какое удовольствие тебя видеть! Я слышал, что ты снова живешь в Фокс-Холлоу, и собирался в самом ближайшем времени тебя навестить.

Хотя они были не слишком похожи, все же каждый признал бы в них родственников: оба высокие, мускулистые брюнеты, с одинаковым выражением глаз. Все дети Джейн пошли в мать: разрез глаз, оливковая кожа, черные волосы, правда, дочери были немного посветлее сыновей. Но только Джон и Марта, старшая девочка, унаследовали ее поразительно зеленые глаза. И поскольку у них с Ашером были разные отцы, последний, естественно, обладал отличными от братьев и сестер чертами: элегантно вылепленными подбородком и носом, которых остальные не унаследовали.

— Садись, — пригласил Джон, показывая на потертое, но удобное кожаное кресло. — Позвонить Вудоллу, чтобы принес прохладительного?

Ашер, улыбаясь, покачал головой и уселся. Брат устроился напротив. Он выглядел спокойным и веселым, и Ашер не смог различить ни малейшего намека на тревогу. Он явно не выглядел человеком, от которого требуют отдать часть наследства. Неужели бабушка ошибалась? Не так поняла слова Джона?

Оглядев знакомую комнату с массивной мебелью и привычным беспорядком, Ашер уставился на разбросанные по столу бумаги и небрежно заметил:

— А я думал, что в такой прекрасный день ты предпочтешь объезжать фермы. Что держит тебя прикованным к столу и бухгалтерским книгам?

Но Джона не обманул его беспечный вид.

— Бабушка сказала тебе о моем странном визите? — спросил он.

Ашер пожал плечами:

— Возможно, я услышал нечто, обеспокоившее меня.

— И ты немедленно прискакал меня спасать? — поддразнил Джон.

Ашер нахмурился. Джон вовсе не вел себя как молодой человек, обремененный неприятностями. Может, бабушка действительно ошиблась? Нет. Сам Джон только что упомянул о поспешном визите, и Ашер напомнил себе, что Деннинг прошлую ночь провел в доме Ормсби.

Ашер тихо спросил:

— А ты нуждаешься в спасении? Сам знаешь, я всегда в твоем распоряжении.

— Ну... если бы ты задал мне этот вопрос вчера утром, да еще сделал бы подобное предложение, я, возможно, бросился бы тебе на шею со слезами благодарности, — смущенно улыбнулся Джон. — Когда я разговаривал с бабушкой, действительно боялся, что придется нарушить договор об отчуждении, но все обернулось как нельзя лучше. Вчера днем отец сказал, что выпутался и даже разбогател. Сказал, что мне нет нужды опасаться и больше он никогда не обездолит меня и Эппл-Хилл. Мало того, он надеется, что ему удастся возместить расходы по усовершенствованиям, произведенным на некоторых фермах.

Слова Джона ничуть не уменьшили тревоги Ашера. Что бы там ни говорил Деннинг, вчера он был в доме Ормсби, а Ашер лучше других знал, как быстро удачливый игрок может превратиться в человека разоренного и уничтоженного.

— Он снова играет? — спросил Ашер.

Джон, покраснев, кивнул:

— Да. Он часто ездит в Ормсби-Плейс с тех пор, как вернулся маркиз. И я знаю, что они играют по-крупному. — Подавшись вперед, он серьезно добавил: — Но, Ашер, вчера он заверил меня, что, несмотря ни на что, у него есть деньги на выплату любых проигрышей.

— Пока что есть, — мрачно бросил Ашер. — А что, если он начнет проигрывать? Объяснил ли он, откуда возьмет деньги? Так, чтобы не впутать Эппл-ХилЛ?

— Нет, — медленно ответил Джон. — Но он твердо заверил, что никогда не попросит меня или кого-то другого еще раз выплатить его долги. И я знаю, он по-прежнему играет с Ормсби. Недаром известил меня, что пригласил Ормсби поужинать с нами в субботу вечером. Когда я стал возражать, зная, что они будут играть еще долго после того, как я лягу спать, он отмахнулся и сказал, что мне не стоит волноваться и он не проиграет маркизу... — Красивое лицо Джона исказилось гримасой недоумения. — Не могу объяснить... но он был так уверен, словно знал секрет неизменной удачливости. Мы оба понимаем, что это невозможно, но отец... он был твердо уверен, что дни проигрышей остались позади. И меня даже волнует не это, а то, что у него всегда есть деньги на оплату карточных долгов.