Гетманич Орлик - Иван Феодосеевич Корсак

бы, – не сдавался начальник разведки. – И

перехваченные письма в Петербург, где отец, Филипп Орлик, ведет переговоры

с императорским двором о возвращении его на гетманство под русским

началом.

– Интересно, интересно, – сказал Людовик. – Продолжайте.

У него отлегло от сердца. Ему было бы досадно, если бы Григорий с

отцом оказались не такими людьми, которыми король их воспринимал.

64

Парадокс заключался в другом: о письмах он давно знал. Когда Григорий

вручал ему мемориал по украинского делу, у Людовика XV состоялся с ним

долгий разговор, в частности и о разных формах взаимоотношений с

петербургским двором.

– Когда врага не удается победить, надо с ним договориться, -

полушутливо посоветовал король, вкладывая в слова отнюдь не шутливое

содержание.

Дружественной Франции гетман был бы полезнее ему, чем случайный

человек.

В том обстоятельном разговоре Людовік XV поставил ряд вопросов.

– Для меня в ваших краях много таинственного и загадочного, – говорил

король. – У вас близкие языки и одна вера… Вопреки этому, вы с московитами

воюете уже много лет. А это плохо… Людовик XІУ завещал мне на смертном

одре не увлекаться военными походами, о подданных больше заботиться. И

таки был прав. Может, вы хотите построить свое государство лишь из козацкой

нации, поэтому так и не терпите другой? Не уверен, что это может удасться.

Выйдите на парижские улицы, посмотрите на цвет лиц, на их черты – и

увидите мешанину со всего света.

Григорий Орлик терпеливо ждал окончания речи. Ему о неведомой

многим Украине ставили десятки вопросов в десятках больших или малых

городов, куда его носили прыткие кони и норовливые морские волны, но о

таком еще не спрашивали.

– Ваше Величество, у нас никогда не было такого разумения: козацкая

земля только для козацкой нации. Хотя здесь, конечно, преобладают

украинцы, но землю нашу полюбили разные люди. На Запорожской Сечи

более чем два десятка национальностей – белорусы, русские, поляки, грузины,

татары, венгры, евреи, испанцы, армяне… Максим Кривонос, легенда

украинского народа, был, правду говорятт или нет, шотландцем. Истоки нашего

рода Орликов – в Чехии. Кочубеи были крымскими татарами. Еврейского

происхождения Боруховичи, Герцики, Марковичи… Очень быстро они

породнились со старинными православными родами, такими как Виговские

или Бакуринские, польская католическая шляхта «окозачилась»… Для всех нас

навеки стала родной украинская земля, где свобода, равенство и

товарищество. Я не знаю, оценят ли когда-нибудь моего отца Филиппа Орлика,

но именно он является автором истинно европейской конституции, в которой

свобода человека является фундаментом. Ведь английская Большая хартия

прав – всего лишь намек на конституцию.

Король долго, не мигая, смотрел в глаза Григорию, будто хотел в них

увидеть искренность или, может, лукавство, будто способен был заглянуть в

душу народа, который представлял этот сын гетмана. Вместе с тем думал, что

за последние столетия только два человека вызвали наибольшее удивление,

наибольшее увлечение и неприятие – Кромвель с одной стороны Европы и

Богдан Хмельницкий – с другой. Именно вокруг них, предводителей двух

65

больших наций, более всего копий ломалось в дискуссиях при многих

монаршьих дворах. А смогут ли Орлики продолжить дело Хмельницкого?

Франция еще помнила помощь украинцев в Тридцатилетней войне.

Через Гданск и Кале 2 400 козаков прибыли во Францию и во главе с Богданом

Хмельницким и Иваном Сирко штурмовали тогдашнюю испанскую крепость

Дюнкерк. 11 октября 1646 года Дюнкерк капитулировал. До Людовика XV

дошло даже курьезное упоминание о том, как французские военачальники

решили «сэкономить» и недоплатить козакам, упрекнув: «Мы воюем за честь,

а вы – за деньги». На это будто бы оскорбленные казаки ответили: «Каждый

воюет за то, чего ему не хватает». Упоминание о деньгах привело Людовика к

другой, более прагматичной мысли.

– Господин Орлик, – прервал свои раздумья французский король, -

козацкая нация, как вы утверждаете, превыше всего ценит свободу. Но

свобода, простите мне, если это не цинизм, тоже стоит денег. Где их возьмет

разграбленная, разрушенная войнами, угнетенная московитами Украина?

Разве кто-то чужой отдаст собственные средства за чужую свободу?

Григорий в знак согласия наклонил главу, хотя что-то в нем бунтовало.

– Ваше Величество, я принимаю эту логику и не считаю ее цинизмом.

Однако выскажу встречную мысль: свобода в свою очередь дает людям

деньги. Убедительным примером является хозяйство славной памяти гетмана

Богдана Хмельницкого. У него, как пишут польские историки, были полная

казна и финансовая независимость, вопреки огромным военным расходам. До

Богдана каких только поборов с купцов не было: пошлина дорожная, мостовая,

плотинная, перевозная, ярмарочная. 8 мая 1654 года и 6 июня 1657-го гетман

издал универсалы, согласно которым купечество платит только раз в

государственную казну, а ни одно другое учреждение не имеет права

требовать дополнительных поборов. Указ гетмана гласил: «Строго

напоминаем, чтобы оных так по дорогам, гостинцам безопасно пропущали, яко

на месте остающим и торговлю отправляющим наименшее препятствие не

чинили, подачек неблагоприятных не требовали, а поготову дерганья и

неблагоприятных поборов делать не взвешивались, но чтобы отдавши

экзактору нашему надлежащую повинность, к жаждущему разных экзакций

платы примушати не били».

Это право на экономическую свободу знаменитый гетман отстаивал

перед Москвой в духе союзнического Переяславского соглашения. Он

требовал от царя Алексея Михайловича подтвердить привилегии украинских

городов, которые пользовались магдебургским правом, в письмах из Киева

1654-го и из Переяслава того же года. Гетман всячески заботился об

облегчении деловой жизни, особенно стремился связать торговлю по Днепру с

Балтийским морем через Западную Двину. И снова в универсале 25 марта

1657 года велит: «Пылно тэди жадаем и приказуем, жебы без вшелякого

задержания и гомованя всюду пропущало так самых, яко и факторов их,

пошлин скупых торговых и подачек чтобы в них не вытягано». Поэтому

66

хватало, Ваше Величество, и на военные расходы, и на церкви, и на школы, и

на типографии.

Людовик от непонимания даже глаза прищурил:

– Если вам тогда удалось наладить хозяйство на козацкой земле, то

отчего же нынче вы такие бедные?

– Удавалось тогда, когда не были подчинены. Петр І обратился к Сенату:

«…денег, как возможно собирать, понеже деньги суть артерия войны». В 1704

году внедрено двойное налогообложение на Украине (царь потом будет врать,

что это сделал Мазепа), а также «прибыльщики» императора едва ли не

каждый день выдумывали новые налоги – земельный, трубный, причальный,

посаженный, налог с пивоварения, с пошива одежды, В 1705 году ввели

«хомутный» сбор, тогда же указ «о бритии бород и усов», т.е. налог на такие

популярные в наших краях усы, а еще подушный налог. .

Слуга, тактично приблизившись, напомнил