Иванушка на курьих ножках - Дарья Донцова

– Подождите, еще не все рассказал, – остановил я моего помощника.

В доме, где живет Эмилия, есть подвал, в котором у каждой квартиры своя каморка. Там жильцы хранят велосипеды, какие-то габаритные вещи. Московское жилье старшее поколение завещало Эмилии. Родители сестер давно перебрались за город, в Москве почти не бывали. У Кирилла с Эми фазенды не было. Ада Марковна с малышкой жили в доме старших Николаевых, в роскошном кирпичном особняке. Инга Густавовна не раз повторила, что сестры не дружили. Вернее, Леокадия пыталась наладить отношения, но Эмилия этого совершенно не желала. Какие шмотки Леки лежали в кладовке, Аде тоже не было известно.

Няня не волновалась из-за прерванной беседы. Она знала, что в момент, когда телефонный разговор заруливал не туда, куда хотела хозяйка, женщина швыряла трубку куда попало: на пол, стол, диван, кресло. Очень часто потом приходилось покупать новый телефон. Но в тот раз трубке повезло. Эми сразу перезвонила Аде, устроила той выволочку, заорала:

– Чтоб через десять минут приехала, забрала документы Валерки! Не смей опаздывать!

Дальше понеслась брань. Ада Марковна сообразила, что Эмилию кто-то обозлил, она в очередной раз сорвалась, сейчас начнет бить посуду, и живо ответила:

– Несусь.

Всем понятно, быстро из Подмосковья до центра столицы не добраться. Ада оставила Валерию под присмотром деда Георгия и помчалась в Москву, на дорогу у нее ушло почти два часа.

Когда Гришина открыла дверь квартиры, она чуть инфаркт не заработала. Все вещи в прихожей свалены на пол, около них стоит окровавленная девушка. Сначала Ада Марковна решила, что в апартаментах побывали бандиты. Но откуда незнакомка? Гришина бросилась к неизвестной особе:

– Вы кто?

– Нина Токина, хорошо меня знаете, – прошептала девица. – Пожалуйста, никому не говорите, что я тут! Не задерживайте меня, очень тороплюсь.

– Господи! Я тебя не узнала! Что случилось? Как сюда попала? Где Эмилия Георгиевна? – начала сыпать вопросами Ада.

Нина молча показала пальцем в коридор. Готовая увидеть нечто ужасное, Гришина помчалась в гостиную. Там тоже повсюду царил беспорядок, на полу валялись сорванные занавески, картины висели криво. На диване лежала Эмилия, на полу около ложа валялась пустая бутылка дорогого коньяка. Ада Марковна перепугалась не на шутку. Она решила вызвать врача, начала искать домашний телефон, номер семейного терапевта Самуила Абрамовича она помнила.

– Она не пила, – прошептала Токина, тоже войдя в комнату. – Просто облила все коньяком. Пыталась остановить ее, но не сумела. Не надо никого звать, сразу сплетни побегут. У Эмилии случилась истерика, сейчас она спит! Я бы вам помогла хоть немного тут порядок навести, но очень тороплюсь.

Гришину затрясло.

– Как вы сюда попали?

– Ну… просто мимо шла, – глупо соврала Нина, – увидела приоткрытую дверь, решила посмотреть…

– Не умеешь лгать – не начинай, – остановила балерину Ада Марковна. – Рассказывай, что тут произошло? Да побыстрее, а то вызову полицию! На тебе кровь!

Токина затрясла головой:

– Нет! Это варенье. Тут… вообще… Не подумайте, ничего у нас с ним не было. Просто гуляли. Разговаривали. Кирилл Мефодиевич очень умный. Никогда в мыслях не было его из семьи увести. Мы друзья! И все! Сегодня звонок раздался, номер неизвестный. Я ответила, а там Кирилл Мефодиевич, он зашептал: «Нина, я здесь! Тут вазы! Вазы! Помоги! Вазы! Вазы! Вазы!» И все. Оборвалась связь. Звонила, звонила – телефон выключен. Встревожилась, конечно! И пришло в голову, что Фокин один дома, ему стало плохо, упал, разбил вазу… Поспешила к нему домой. Позвонила в дверь, открыла Эмилия, тяжело дышит, прямо как собака в жару, стоит молча. Я в прихожую заглянула! А там! Все вверх дном. Вот уж испугалась! Отодвинула хозяйку, бегом по комнатам, ищу Кирилла Мефодиевича. Везде порядок, только в столовой, прихожей и коридоре разгром! Я к хозяйке: «Мне звонил Кирилл Мефодиевич!» Она захохотала: «Любовника потеряла?» Голос совсем ненормальный. Сказала ей: «Эмилечка, ты меня не узнала? Я Нина Токина. Только что твой муж звонил. Не подумай чего плохого, просто выхожу каждый вечер на прогулку, и Кирилл Мефодиевич тоже. Телефонами обменялись, больше ничего». Она опять расхохоталась, звук такой, словно ворона кашляет, и с вопросом ко мне: «И где Кирилл?» – «Не поняла, – ответила я, – он повторял: „Я там, где вазы… вазы…“».

Нина поежилась и продолжила:

– Мы стояли в гостиной, на столе вазочка с чем-то темно-красным. Все на пол скинуто, порвано, разбито, а хрустальная плошечка цела. Эмилия ее как схватит, в меня как швырнет! Я отскочить не успела, «лодочка» в грудь угодила, в ней варенье оказалось. Фокина засмеялась: «Красавица! Сейчас Кирилл домой вернется и тебе, дуре, голову открутит за то, что пришлепала к нему домой глупости про вазы болтать. Муж мой! Усекла? Мой, и только мой! Найди себе другого…» И вдруг начала шататься, сумела сделать пару шагов, свалилась на диван, захрапела. А я вышла в прихожую. Устала отчего-то сильнее, чем после репетиции, ноги не идут. Мыслей в голове нет. И тут дверь открывается. Я решила, Кирилл Мефодиевич вернулся, а это вы, Ада Марковна.

Я замолчал, потом добавил:

– За достоверность рассказа не ручаюсь, передаю со слов Вафел.

– Странное происшествие, – заметил Боря. – Можно ли доверять словам?

– Чьим? Соврать могли все: Инга – мне, Ада Марковна – Инге. Однако зачем? Любое вранье, если это не роман, не пьеса, не кино, должно иметь какую-то цель. Впрочем, у литературного произведения тоже свои задачи, главная из которых – хорошая прибыль автору.

– Есть индивидуумы, которые фантазируют из любви к искусству лгать, – возразил Боря.

– Встречаются Мюнхгаузены… – согласился я. – Дальше события потекли так. Ада Марковна попросила Нину уйти домой. Позвонила дедушке, который присматривал за Валерией, сообщила, что вернется поздно. Врача Гришина беспокоить не стала. Няня знала, что после истерического припадка Эмилия всегда впадает в глубокий сон, но длится он часа два, не больше, хозяйка просыпается в хорошем настроении и больше в этот день не грубит, не хамит. Ада Марковна решила прибраться в квартире. Когда Эмилия очнулась, домработница уже навела порядок, помчалась на вокзал и успела сесть в последнюю электричку. Это все, что узнал от Инги… Хотя, нет, она еще сообщила, что после того, как вытурила дочь на дачу, Эмилия через некоторое время родила Мариуса. В день, когда Фокина велела Аде Марковне увезти девочку из Москвы, женщина уже была беременна, но на малом сроке, внешних признаков будущего материнства у нее пока не было… Хочется кое-что уточнить.

Глава двадцатая

Я вынул телефон, нашел нужный контакт и вскоре услышал знакомый голос:

– Привет, Иван Павлович!