Зуб дракона - Н. Уилсон

— Ты что, хочешь порезать меня вот этим? Я ведь не масло.

Гораций наконец смог встать на ноги и буквально начал брызгать желчью.

— Мистер Робеспьер, вы пес, убийца, демон и настоящая отрава. Но в конце концов и на вас найдут управу. Орден еще понаблюдает, как вы будете гнить в земле, как и все остальные.

Макси подцепил Горация за рукав и с силой дернул его, заставив сесть на место.

— Орден? Эти задыхающиеся от спеси гуси Брендона? Слушай, ты, толстый адвокат, я переживу всех ваших мудрецов, всех ваших хваленых исследователей, а тебя и подавно переживу. Так что замолкни.

Он повернулся к Сайрусу:

— Малыш, у тебя есть то, что мне нужно, или нет? Отдай мне это. Я отведу тебя к братцу, и вы больше никогда не разлучитесь, даже если сушу поглотят моря. Я готов поклясться тебе в этом. — Он утер рот рукавом. — Зуб и ключи. Что они для тебя по сравнению с жизнью брата? Просто отдай их мне. Что тебе еще остается делать? Ты не можешь сбежать. Не можешь скрыться. — Он жестоко ухмыльнулся. — Или… Когда Дэниэл уже будет мертв, я и тебя порежу на ремни, так что ты сам будешь умолять меня забрать их. Ну что, сможешь меня остановить?

Он достал пару длинных, узких ножей с почерневшими от времени деревянными ручками и источенными до зеркального блеска лезвиями и красноречиво положил их на стол. Они будто были сделаны для потрошения рыбы. Или чего-нибудь еще покрупнее.

Сайрус почувствовал, как пальцы Антигоны на его ноге сжались еще сильнее. Пэт ушла. Фермеры невозмутимо попивали свой кофе. Гораций окаменел от страха.

Сайрус медленно выдохнул, в то время как мысли в его голове проносились с бешеной скоростью. Ключи сами по себе ничего не значат. Но он не может отдать Макси зуб. Только если не… Он не может. А без зуба ключи не работают так, как нужно.

Сайрус положил руки на стол, как раз напротив ножей, и посмотрел прямо в желтушные глаза Макси. Им надо выбираться из кафе любой ценой. Он распрямил ноги, подобравшись, как пружина, и готовясь к броску.

— Ну и? — Макси поднял брови. — Выбирай свою дорожку, юный Сайрус Смит. Буду ли я тебя любить или же ты меня очень сильно разозлишь?

Сайрус вихрем рванулся на стол, обрушив на лицо Макси шквал из тарелок, сосисок, яиц и прочего их содержимого. Ножи со звяканьем упали на пол, и Сайрус со всей силы замахнулся, целя в челюсть Макси. Но промазал. Макси уклонился и ударил Сайруса в шею. Задохнувшись, тот осел на кашу из картофельных оладий прямо перед Горацием.

— Бегите! — воскликнул Сайрус, но бежать было некуда. Макси уже вскочил на ноги, держа наготове свои жутковатые ножи. Из кухни поспешно выбежал огромный бородатый мужчина в фартуке и направился к ним, но остановился, когда увидел полицейскую форму.

Макси шагнул вперед, сверля их бешено горящим взглядом и оскалив свои звериные зубы. По его форме стекала смесь из яиц и апельсинового сока. Сайрус сполз под подоконник, едва сдерживая слезы. Гораций встал. Антигона скрючилась на диване.

— Хватит, — сказал адвокат. — Хватит. Отпусти детей. Я дам тебе все, что нужно.

Максимилиан засмеялся. Шрам на его шее запламенел.

— Нет, — ответил он. — Нет. Ты не можешь. Ключи, молодой Смит. Отдай их мне. Сейчас же. Перед тем, как умрешь.

Сайрус успел заметить, что над ним пролетела какая-то тень, и оконное стекло с грохотом разбилось вдребезги.

Макси повалился навзничь. Стекло осыпало лицо, шею и грудь Сайруса, подскакивало градом кристаллов по столу. Сайрус увидел над собой длинный оружейный ствол, который стрелял снова и снова, изрыгая широкие языки пламени, но ничего не слышал.

А затем Гораций одним прыжком взлетел над ним и бросился в разбитое окно. Антигона подняла Сайруса на ноги и потащила за собой в зияющую дыру. Он зацепился коленом за подоконник, взвыв от боли, и он вдвоем рухнули за окно, прямо на чей-то старый велосипед, в высокую траву и гравий.

Сайрус встал и поковылял вслед за сестрой, вокруг домика, к большому черному автомобилю. Гораций был впереди и уже бросился на заднее сиденье. Худощавый водитель, такой высокий в своем строгом черном костюме, держал для них открытой дверь. Его огромная пушка была нацелена на кафе.

Поблизости стояла полицейская машина, и за ней спрятались двое людей. Водитель снова выстрелил. И еще раз. Оставив заднюю дверь открытой, он одним прыжком спрятался за колесом. Антигона нырнула в машину, за ней последовал Сайрус, приземлившись лицом прямо на подозрительно мягкий половик. Машина, резко стартуя с места, подняла в воздух фонтан гравия и с ревом понеслась к дороге. Задняя дверь сама собой захлопнулась от рывка.

Тяжеленный автомобиль мягко покачивался на колдобинах, повторяя все изгибы дороги и проглатывая неровности. Он был старым — Сайрус понял это с первого взгляда, — но легко мог дать фору новенькому гоночному авто.

— Мне плохо, — пробормотала Антигона. — Мы уже должны были быть мертвы. Кажется, меня сейчас стошнит.

Сайрус медленно выдохнул.

— Меня тоже. — Он держал ключи на груди у шеи, сжав их так сильно, что металлический футляр зуба больно впивался в его ладонь. Чуть сильнее — и выступит кровь, но отпустить его он был не в силах.

Антигона нервно дергала ногой. Она зажмурилась и порывисто взъерошивала волосы на голове. Сайрус огляделся вокруг, а затем посмотрел на разделительное стекло: он хотел увидеть водителя. Хотел посмотреть ему в лицо, этому человеку с огромным пистолетом.

Гораций сидел спиной к водителю, склонив голову и массируя виски. За окном проносились заросли кустарника, пастбища, дорожные знаки и отражатели, с такой же бешеной скоростью, как кадры в некоторых домашних фильмах Антигоны.

Она подняла глаза.

— Макси мертв, да? — Она осторожно ткнула замершего адвоката ногой, и он посмотрел на нее. — Пожалуйста, скажите мне, что он мертв.

Гораций вздохнул, и автомобиль мягко подскочил и сделал поворот. Адвокат покачал головой.

— Этот человек, урожденный Себастьян де Бенальказар, появился на свет в испанском городе Кордова более пятисот лет назад. Он был конкистадором и путешествовал с Понц де Лейном до Флориды, где Понц застрелил его. Он бежал в Южную Америку и попытался стать там губернатором, учинив среди инков и собственных соотечественников дикую резню. Его вешали, закалывали, отравляли и даже пропускали под килем корабля, но безрезультатно. Наконец Орден поймал его, когда он пытался пробраться в Европу, и его держали без еды и воды больше двух веков подряд, пока какие-то идиоты не выпустили его на свободу. Он появился во Франции под псевдонимом Максимилиан Робеспьер. Там его страсть к разрушению достигла поистине революционных высот. Больше трех тысяч французов, в том числе Людовик XVI, Мария-Антуанетта и несколько наиболее влиятельных французских представителей Ордена были отправлены им на гильотину. Сам Орден был не в состоянии поймать его, и все это продолжалось до тех пор, пока против него не поднялся народ и он сам не был обезглавлен на той же гильотине — вы ведь заметили ужасный шрам на его шее, не так ли? Когда его голова оказалась в корзине, а тело в телеге палача, дело пошло на лад. Он был снова заключен в тюрьму, но бежал из французского поместья Ордена во время Второй мировой войны.