Море играет со смертью - Влада Ольховская

о чем-то захочется, нельзя же часами сосредотачиваться только на примитивных чувствах!

– Нет, часами не получится. Но и мысли подчиняются контролю, вы знали? Если я понимаю, что не готова принять реальность такой, какая она есть, я дополняю ее фантазиями. Мечтами, если угодно. Я жду, когда снова почувствую себя спокойной и сильной. Именно такой я должна идти и помогать людям. Не неврастеничкой, готовой сорваться в любой момент. Не затюканной теткой, которая просто хочет, чтобы ее смена побыстрее закончилась. Что-то толковое я могу обеспечить лишь с полной отдачей, и люди ждут от меня не слез, соплей и неврозов.

Ему только и оставалось, что кивнуть. Не потому, что она завалила его аргументами – дело тут было даже не в словах. Просто Марата не оставляло спокойное понимание: для нее это правильно. Для кого-то, может, и нет, и не факт, что у него когда-нибудь получится вот так остановить момент. Но для нее – правильно.

Полина и сама считала, что сказала достаточно. Она отпустила сосновую ветку, но на дорожку не вернулась, а двинулась сквозь высокую траву к вершине холма, и Марат последовал за ней.

Отсюда открывался великолепный вид на море. Сегодня оно было спокойным, как будто невинным – отрицающим то, на что оказалось способно прошлой ночью. Разные оттенки синего указывали на разную глубину. Запах соленого ветра причудливо сливался с ароматом хвои. Мир и правда оставался одинаковым всегда, и при радости людей, и при их трагедиях.

Марат размышлял об этом, когда услышал приближающиеся шаги – их выдавал шорох хвои на дорожке. Ничего странного в этом не было, гулять в заповеднике не запрещалось, но Марат все равно напрягся. Ему не хотелось сейчас встречаться с очередной фанаткой, способной обрушить то хрупкое внутреннее равновесие, которое ему едва-едва удалось установить.

Но к холму вышла не фанатка. У подножия остановится тот самый старик, который привлек всеобщее внимание на собрании. Он тогда вопил, обвиняя в чем-то владельцев отеля, и его вывели. Марат даже подозревал, что дебошира депортируют тем же вечером. Однако старик по-прежнему был здесь и казался куда более спокойным, чем недавно.

– Вот вы где, – проворчал он. – Я тут никакой интим не нарушил?

– Не говорите глупостей, Федор Михайлович, – улыбнулась Полина. – Господину Майорову тоже требовалась консультация, и мы поговорили. Я могу вам чем-то помочь?

– Я хотел бы кое-что обсудить… Наедине.

– Все то же?

Марат не знал, о чем они говорили раньше, но догадаться было несложно. Старик этот еще на собрании дал понять, что у него свое видение происходящего в отеле.

– В прошлый раз мы не договорили, – напомнил Федор Михайлович.

– Вы уснули.

– Мне сделали укол!

– Для вашего же блага.

– Вы выслушаете меня или нет?

Уже было ясно, что нападать он не станет. Федор Михайлович полностью контролировал себя и, хотя злился, готов был разве что развернуться и уйти, а не начать драку с женщиной.

Однако Полина не собиралась доводить даже до такого. Она огляделась по сторонам, нашла старое упавшее дерево и уютно устроилась на прогретом солнцем стволе, всем своим видом показывая, что готова слушать.

Вот только рассказывать Федор Михайлович не торопился, он указал на Марата, стоявшего на вершине холма:

– Ему лучше уйти.

– Он все слышит и неплохо воспринимает прямые обращения в свой адрес, – сухо указал Марат. – Я не собираюсь оставлять вас наедине.

– Вы же были наедине!

– Я драку с охранниками не устраивал.

– Думаю, этот спор неуместен, – вмешалась Полина. – Конечно, я могу попросить Марата уйти. Но вы уже знаете, Федор Михайлович, что мы с вами по многим вопросам не согласны. Разве вы не заинтересованы в присутствии третьей стороны, способной рассудить нас?

Над таким вариантом старик задумался, потом медленно кивнул:

– Да, может, оно и к лучшему… И он из прессы, тоже пригодится.

– Я из киноиндустрии.

– Какая разница?

Полине снова пришлось направлять их:

– Думаю, нам лучше сразу перейти к основной теме. Федор Михайлович, насколько я поняла, у вас претензии к руководству отеля.

– Это не претензии, я обвиняю их в преступлении! – мгновенно вспыхнул старик. – Преступлении, которое прямо сейчас пытаются замолчать, потому что я не вижу здесь полицейских – кроме тех, что охраняют ворота. Сотни людей погибли – и никто за это не будет наказан!

– Проблематично арестовать грозу, – заметил Марат.

– Гроза здесь ни при чем!

– Силу этой грозы сложно переоценить, – мягко возразила Полина. – Вспомните обо всех разрушениях, которые она принесла. Пострадал не только «Пайн Дрим», многие здания были повреждены.

– Но не так! Вы не видите главного!

– Федор Михайлович, пожалуйста, успокойтесь, сделайте глубокий вдох, как я учила.

Полина остановила его не просто так: старик волновался слишком сильно. Он покраснел, чуть ли не задыхался. Дело тут было не только в нервах, на него влияла и жара, пусть и ослабившая хватку по сравнению с полуднем, но все равно ощутимая.

Федор Михайлович и сам это понял. Он сделал глубокий вдох, медленно выдохнул, потом повторил еще пару раз. После этого он заговорил куда спокойней:

– Послушайте… Я понимаю, кем предстаю перед вами. Старый маразматик, окончательно скатившийся в безумие после гибели сына и внука. Так? Мне даже собственная жена не верит!

– Я не говорю, что вы безумны, и никогда не говорила, – напомнила Полина. – Но вы должны признать, что причины сомневаться в объективности вашего подхода у меня есть.

– Да знаю я это, я все знаю! Я и сам себе иногда не верю… Потому что не могу поверить. Слишком это чудовищно! Но и закрыть глаза я тоже не могу. Вы просто послушайте меня, а потом или проверьте, или легко отмахнитесь. Но что, если я прав? Как вообще с этим дальше жить?

– Я слушаю вас.

– Я всю жизнь проработал в строительстве. Начинал с низов – сам кирпичи таскал! А уходил уже руководителем, было это четыре года назад. Я знаю, как здания строятся, что они выдерживают и как обрушаются. И я вам со всей ответственностью заявляю: здание отеля, о котором нам всем рассказывают, не могло рухнуть вот так. Оно могло обвалиться, но не до такого состояния – оно же сейчас плоское, как блин! И даже эти руины выглядят слишком ветхими. Если уж на то пошло, гроза вообще не должна была навредить этому корпусу. Посмотрите на остальные два – на них ни одно стеклышко не треснуло!

– Только тот корпус стоял на берегу моря, – напомнил Марат.

– Допустим. Волны могли подмыть основание – и тогда часть здания ушла бы вниз. Часть, не все! И даже это