Зов темной крови - Анна Князева

– Боже мой, неужели так много?! – Ираида Самсоновна застыла в немом ужасе.

– А потом все это нужно сшить. – По лицу Надежды вдруг потекли слезы. – Теперь ты понимаешь, что натворила?!

– Прости меня, Наденька! Я не подумала! – Ираида Самсоновна схватила договор и поспешила к двери: – Сейчас же позвоню в школу-пансионат и все отменю!

Когда спустя полчаса мать вернулась, по ее виноватому лицу Надежда поняла, что все очень плохо.

– Ну, что? – без упования на лучшее поинтересовалась она.

– Директор категорически не согласна расторгнуть договор.

– Причина?

– Отказала другим подрядчикам.

– Таких дураков, как мы, больше нет… – резюмировала Надежда.

– Я позвонила Фридмановичу.

– Зачем?

– Пусть приедет, прочитает договор и скажет, что можно сделать, – сказала Ираида Самсоновна.

– Фридмановичу нужно было звонить до того, как ты его подписала.

– Хватит, Надя. Ну, сколько можно меня мучить? Я виновата! Не расстрелять же меня?

Раздался телефонный звонок, и Надежда сняла трубку. Это была Виктория:

– К вам Фридманович.

– Пусть поднимается, – проговорила Надежда и, опустив трубку, уставилась на дверь.

Та вскоре открылась, и в кабинет вошел Марк. Первым делом он любезно приложился к ручке Ираиды Самсоновны:

– Дражайшая… Как ваше здоровье?

– Марк! Вы нужны нам как воздух!

– Вот как? – Он перевел взгляд на Надежду. – Что стряслось на этот раз?

Она кивнула на договор:

– Пожалуйста, посмотри. Можно ли его отменить или расторгнуть?

Взглянув на сумму договора, Фридманович присвистнул:

– Ого! Да вы, мои дорогие, растете!

– Прошу тебя, прочитай, – нетерпеливо повторила Надежда.

На изучение договора у Марка ушло пять минут.

– Ну и что? Договор как договор. Одно замечание: объем работы вряд ли вам по зубам.

– Это и мы знаем, – сказала Ираида Самсоновна. – Расторгнуть его можно?

– По согласию сторон, путем письменного уведомления. – Он стукнул пальцами по бумаге: – Здесь же все сказано.

– А если заказчик не согласен?

– А он не согласен?

– Сказал: категорически нет.

– Тогда – без вариантов. Будете или шить, или платить неустойку. – Порывшись в договоре, Фридманович присвистнул: – Куда же вы смотрели, дорогие дамы, когда подписывали? Здесь такие проценты! Заказчик вас разорит.

– Но ведь это всего лишь бумажка! Здесь нет живой чернильной печати! – отчаянно вскрикнула Ираида Самсоновна.

– А вы прочитайте пункт восемь два.

– И что там?

– Читаю: «Факсимильные копии настоящего договора и всех связанных с ним приложений, полученных по факсу или по электронной почте, имеют силу оригинала до момента получения сторонами оригинала настоящего договора».

– Да мы просто не отдадим им оригинал договора, и дело с концом!

– Неправильно вы говорите, Ираида Самсоновна. Кажется, так говаривал кот Матроскин. – Марк сдержанно улыбнулся. – Поскольку договором не установлены сроки получения сторонами оригиналов, гипотетически этот срок может длиться сколько угодно. Но как только заказчику станет ясно, что вы не приступили к работе, он обяжет вас выплатить неустойку и передать выполнение заказа третьей стороне по указанию или выбору самого заказчика.

– Какое-то безумие… – в изнеможении проговорила Ираида Самсоновна и, воздев руки к небу, воскликнула: – Это выше моих сил! Я умираю.

– Ты нам поможешь? – спросила Надежда.

– Не знаю, что можно сделать, – ответил Марк.

– Прошу тебя… Помоги. Этот контракт разрушит мою карьеру и репутацию. Он уничтожит дело всей моей жизни. Марк! Помоги!

Ираида Самсоновна крадучись вышла из кабинета, и это не осталось незамеченным. Фридманович вплотную приблизился к Надежде и крепко ее обнял:

– Тебе ни в чем отказать не могу.

– Значит, да? – спросила она, не пытаясь освободиться.

– Да… да… да… – твердил Марк, покрывая лицо Надежды мелкими поцелуями.

– А мы тут чаевничаем, – сказала Ираида Самсоновна, встречая Надежду утром в дамской гостиной.

Она разливала чай по изящным розенталевским чашкам. Рядом на диване сидела криминалист Анастасия Кириллова.

– Зашла поблагодарить за цветы, – проговорила она и улыбнулась Надежде. – Хотела на минутку, а Ираида Самсоновна усадила меня за стол.

– Знаешь, Наденька, а я решила поставить пару букетиков на склад фурнитуры. Отчего же нам не поделиться такой красотой?

– Жаль только одного, – снова улыбнулась Кириллова. – У нас в комнате много курят, так что долго цветы не простоят.

Не вникая в слова, Надежда изучала ее лицо: вполне симпатичное, если не считать близко посаженных глаз, отчего Кириллова была похожа на птицу. Волосы были жидковаты, но собраны в модный пучок. Когда очередь дошла до фигуры, Ираида Самсоновна спросила:

– Да что с тобой, Наденька? У тебя что-нибудь стряслось?

Ей пришлось отвлечься, чтобы ответить:

– Нет, ничего.

– Выпьешь с нами чайку?

– Я только что из дома. Нет, не хочу.

– А я поделилась с Ираидой Самсоновной радостью, – заговорила Кириллова. – На днях мы закончим работы в траншее. Так надоело рыться в этой грязи! Сегодня Протопопов всех отпустил домой, чтобы мы как следует выспались.

– Надеюсь, больше никого не нашли?.. – дипломатично поинтересовалась Ираида Самсоновна, передавая Анастасии чашечку чая.

– По счастью, нет, – ответила та. – Осталось исследовать несколько десятков квадратных метров, и можно с чистой душой запускать строителей. Но это на следующей неделе – так сказал Протопопов. А пока приказал отсыпаться и отдыхать.

Надежда присела в кресло напротив:

– Хотела спросить про ту женщину, которую обнаружили первой. Есть что-то новое?

Кириллова ненадолго замерла, соображая, стоит ли отвечать. Однако, решив, что промолчать будет невежливо, ответила:

– На нее пришло заключение баллистической экспертизы.

– И что? – заинтересовалась Надежда.

– Все, как и предполагал судмедэксперт. В нее стреляли снизу, с очень неудобной позиции. К тому же, прежде чем войти в тело жертвы, пуля прошла через какой-то предмет. На летучке обсудили все возможные варианты. Самострел, естественно, исключается, поскольку тогда ей нужно было самой себя расчленить и сбросить в траншею. А вот в том, что это убийство, нет никаких сомнений.