Ветреный - Адалин Черно

Блять, она любит его? Какой-нибудь больной бабской любовью… Может, ее как раз тянет к жестким мужикам, а не к идиотам с шампанским.

— Никита Львович, — отзывается один из помощников, когда я затягиваю с росчерком. — У вас есть вопросы?

Я поднимаю глаза на него и вижу свое отражение в узких очках в тонкой золотой оправе. Мужчина изогнулся крючком, нависнув над столом, за которым я сижу. На его губах услужливая полуулыбка, а пальцы зажимают паркер до побелевших костяшек. Он опасается меня, как многие здесь, ведь в моей башке гуляет ветер, а отцовские деньги как разрешение на любую выходку. Я никогда не спорил со своей репутацией, с ней даже весело, да и плевать по большому счету.

Пусть боятся, пусть презирают…

Черт!

Я резко поднимаюсь на ноги, угадывая, как пришедшая в голову злая мысль тут же подогревает кровь. Мужчины в строгих деловых костюмах напрягаются и смотрят на меня, не мигая.

— Все вон, — произношу еле слышно, занятый своими мыслями.

— Никита Львович…

— Я сказал вон! На хуй и быстро!

Это действует.

Я вдруг остаюсь один в звенящей тишине и вновь опускаюсь в кресло босса. В мою биографию записаны два скверных года. После совершеннолетия я устроил отцу веселую жизнь, разбил штук десять люксовых тачек, засветился в желтой прессе с громкими заголовками, попадался полицейским патрулям и тусовался в самых ублюдочных местах. Это прошло, но слава осталась.

Она всегда остается, и ничем ее не перешибить.

Поэтому я не желаю иметь ничего общего с миром бизнеса, здесь все знают, чей я сын и сколько нервов я ему стоил. Это идет впереди меня… хотя сейчас это играет мне на руку!

Точно…

Ведь дорогой партнер Антон тоже в курсе, кто я и чью громкую фамилию ношу. Он уверен, что я любимчик папы и мне подарили сделку всей его жизни, как статусную занятную игрушку.

Но я ведь могу играть в нее, как захочу. И контракт могу переписать, и новые пункты включить, и устроить ему веселую жизнь по щелчку пальцев. Какой спрос с богатенького самовлюбленного сынка? Я ведь на завтрак мешаю кокс с виски, а по вечерам устраиваю кастинги в модельных агенствах. В это же дерьмо мне тыкала Ангел, когда сказала, что я наиграюсь и свалю в свою жизнь?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Хорошо, я сыграю. Я могу быть ублюдком.

О, да, Ангел. Если тебя это заводит, то тебе безумно повезло. Ты будешь в восторге, а твой муженек заплатит мне за каждый нолик в контракте. Тобой и заплатит.

— Какого хуя, Ангелина? — орет Антон над моим ухом.

Он в темно-синем костюме размашистыми шагами ходит из стороны в сторону, изредка останавливается возле меня и выкрикивает претензии, в которых я едва ли что-то понимаю. Мы сидим так уже минут тридцать. Я молчу, он орет и так до бесконечности.

— Ангелина, блять!

— Что? — наконец, подаю голос. — Что ты хочешь услышать?

— Какого хуя этот ебучий мажорик требует тебя, — последнее слово он орет так, что у меня закладывает уши, — и знаешь куда? В свою постель!

Я замираю. Молча смотрю в одну точку перед собой и пытаюсь собраться с мыслями. Получается плохо, а когда Антон дергает меня за плечо, поднимает и разворачивает к себе, все становится только хуже.

— Так где, ты говоришь, была вчера? В торговом центре? Решила покататься без моей охраны? — вкрадчиво спрашивает, а я вижу, как покраснели его глаза от злости, как он едва сдерживается, чтобы не схватить меня за волосы и не впечатать в красивый стеклянный стол, за которым я только что сидела.

Единственное, что меня интересует — почему сдерживается? Если все действительно так, как он говорит, то прежний Антон давно бы уже показал свою силу. Но не в этот раз. И это, если честно, еще страшнее.

— Я гуляла, Антон. Телефон где-то выпал, поэтому я не могла тебе позвонить, — спокойно отвечаю, но он не верит.

Ни единому моему слову не верит. Усмехается и отпускает мое плечо, которое даже не сдавил на эмоциях. Антон отходит на несколько шагов, вскидывает на меня свой взгляд и выдает:

— С ним ты была, сука, с ним. Иначе зачем ему требовать тебя в постель с ультиматумом, что контракту не быть?

— Я ничего не знаю, Антон! — уверенно заявляю. — Я гуляла. Мне плевать, кто и что требует. Я видела его три раза: на вечеринке, после нее, когда ты решил показать, кто в доме хозяин и позавчера на ужине.

— Хочешь сказать, что это полностью его инициатива? — интересуется муж, хотя я прекрасно знаю, что выводы он уже сделал и его вопросы — не более чем формальность.

— Мне плевать, Антон, — честно говорю я. — Плевать чья это инициатива, но я рада, что никакого контракта с ними не будет, — я обхожу мужа и иду на выход, почему-то даже не предполагая, что может быть по-другому, что муж решит согласиться и продать меня.

— Погоди, — Антон останавливает меня у двери, вынуждая повернуться и взглянуть ему в глаза.

— Что еще?

Я устала. Действительно устала от всего. И я просто хочу спокойствия, тишины, чтобы можно было ни о чем не думать. Вчера мне хватило нотаций на тему “Ты не имеешь права так поступать и уходить, когда тебе вздумается!” и “Я сказал тебе докладывать, куда ты идешь, и гулять только с охраной”.

— У меня для тебя сюрприз, дорогая, — он достает телефон и водит пальцем по сенсору, после чего сзади меня открывается дверь и в кабинет входит Ник.

Замираю. Молча смотрю на обоих мужчин и пытаюсь угадать, что это значит.

— Антон, — решительно требую я, — объясни, что происходит.

— Прости, дорогая, но мне важен контракт, — единственное, что слышу от него, а после он решительными шагами выходит за дверь.

Ник не теряется. Тут же поворачивает ключ в замке и отделяет нас от моего ревнивого мужа. Едва ли я понимаю, что происходит, но в мозг тут же врезаются слова Антона “он хочет тебя в свою постель”. Так это что? Продажа? Меня так спокойно отдают за какой-то контракт? За цифры с большим количеством нулей и связи, о которых можно только мечтать?

Ник делает шаг вперед, я отступаю на шаг назад. Оба замираем и смотрим друг на друга. Как звереныши в зоопарке, правда, за одним единственным исключением — Ник знает, что происходит, более того, он установил правила игры, а я… я просто запертый в клетке питомец, который не знает, куда бежать.