Живые. Книга 4. Мы будем любить всегда - Варвара Еналь

– Ничего себе, – пробормотал серьезный Кир. – Сколько народу тут погибло. И все взрослые…

Остальные промолчали. Обходили погибших, отводили глаза, морщились.

Только Жака по-прежнему не волновал ужас смерти. Его не пугала высохшая плоть на костяшках пальцев, не шокировали пустые черные глазницы. Он спокойно отодвинул один из трупов, освобождая проход, и быстрой скороговоркой пояснил, что это защитники станции.

– На станцию напали пираты и всех перебили. Мы так думаем. Правда, потом пираты тоже погибли, поубивали друг друга, но зато в живых остались их дети, которые и живут сейчас на верхнем уровне. А нижний уровень заселили синтетики. Вот этих мы сейчас и выключим. Они слишком прыткие, но теперь у нас есть союзник. Интеллект этой станции за нас. Он сам себя называет Питером и чересчур важничает. Вам придется считаться с ним.

Тишину коридоров внезапно нарушил звонкий мальчишеский голос, зазвучавший из динамиков в стенах.

– Я вас слышу. Было бы невежливо подслушивать, потому я и говорю, что ваши разговоры для меня не тайна.

– Это кто? – не понял Егор и на всякий случай вытянул бластер.

Близнецы одинаковым движением задрали головы, откинули длинные челки и в своей обычной манере, один за другим, заговорили:

– Это разговаривает интеллект станции.

– Судя по всему.

– Который Питер.

– Привет, Питер, мы тебе рады.

– Привет, мальчики, – с ехидной ноткой в голосе проговорил так называемый Питер.

Его голос так сильно походил на мальчишеский, что Дина тоже задрала голову и уставилась на потолок, будто надеялась там увидеть изображение робота.

– Питер – человек-паук, – пояснил Жак. – Это так и есть. У него голова мальчика и туловище с несколькими ногами, похожее на паучье. Только гораздо больше, конечно. Он на нашей стороне и помогает нам. Потому мы прислушиваемся к его советам.

– И это правильное решение! – донеслось из динамиков.

– И будем так стоять и трепаться? – проговорил Егор и перекинул бластер из одной руки в другую. – Или все-таки пойдем дальше?

– Конечно, вы пойдете дальше. Не переживайте, убивать вы всегда успеете, – довольно протянул голос из динамиков. – Вперед, мои юные друзья. Только вперед.

1

Некоторые важные жизненные истины даются слишком дорого. И когда вдруг постигаешь их, когда открываешь для себя новую грань взаимоотношений с этим миром, новый закон мироздания, то чувствуешь нереальное потрясение. Будто мир вдруг раскололся, и перед тобой предстало самое сокровенное, то, что было скрыто годами.

Эмма вдруг поняла, что невозможно заставить себя любить. Невозможно силой вызвать в душе странное, волнующее, всепоглощающее чувство. Она столько старалась, столько убеждала себя, что ей должен нравиться Колючий, что она обязательно в него влюбится, – и все было напрасно.

Только теперь, находясь в замкнутом пространстве неисправного маленького шаттла, она осознала, что такое теплая и крепкая дружба, а что такое любовь.

Ее вдруг огорошило, накрыло и поглотило новое чувство.

Теперь-то она поняла, что значит любить!

Хотя на самом деле никакой логики, никаких правил во всем этом не существовало.

Тебя просто подхватывало сильнейшей, огромнейшей волной, против которой любые усилия, любое сопротивление оказывались бесполезными.

Мысли о Нике захватили всю Эмму, полностью, без остатка. Его голос, его мягкая улыбка, его привычка теребить браслеты и его неправильная речь казались невероятно притягательными, родными и важными. Мир вдруг сузился до корабельной рубки маленького шаттла, и все остальное перестало существовать.

По идее Эмму должна была сильно беспокоить посадка на Землю и то, сумеют ли они справиться с машиной, в которой чуть ли не половина функций нарушена. Управлять шаттлом было невозможно, его заклинило окончательно, и он несся на всех оборотах, не меняя скорости.

Что их ждет на планете? Кто их встретит? Уцелеют ли они?

Эмма столько раз оказывалась перед лицом смерти, столько раз проходила по самому краю, что просто устала бояться. Сейчас страхи казались ненужными и пустыми. Слишком мелкими и слишком глупыми.

А Ник и вовсе не боялся.

– Значит, так суждено, – спокойно объяснил он. – Всему свое время. Значит, нам пришло время попасть на вашу планету.

– Да, наверное. Только я все равно не могу понять. Кто определяет, что суждено, а что нет? Разве все события – это не цепь случайностей? – отвечала ему Эмма.

– Нет. На самом деле все события связаны в одну цепочку жизни. Цепочка жизни зависит от нас, и мы делаем ее такой, какая она есть. Мы части этой цепочки. Вот как бусины на браслете части одного целого, так и мы части цепочки. Кто-то установил программу на автопилоте и замкнул ее, защитил от повреждений. И благодаря ей мы уцелели. Благодаря программе шаттл может двигаться, и мы летим.

– Но тот, кто делал программы на шаттле, не мог знать о нас. Мы случайно оказались здесь, – не сдавалась Эмма.

– Нет, мы здесь оказались не случайно. Мы на этом шаттле потому, что решили участвовать в войне. Миротворцы решили защищать детей, поэтому мы стали частью этой цепочки. Вот потому нам и попался запрограммированный шаттл, потому мы уцелели. Дальше многое будет зависеть не только от нас, но и от тех, кто был до нас. Кто был связан цепочкой раньше.

– Ничего себе философия. Я никогда не думала, что так может быть. Раньше у нас все было просто. Мы защищались и ни о чем другом не успевали подумать. Может, потому, что наши родители, которые были в цепочке раньше, подвели нас.

– Так и есть, – тут же согласился Ник. – Все так и есть. Но мы тоже делаем цепочку, и нам надо не подвести тех, кто придет после нас.

– А кто придет после нас? – не поняла Эмма.

– Наши дети. После нас придут наши дети. И они тоже станут частью одного целого. Частью мироздания.

– С другой стороны, выходит, что мы зависим от других людей.

– Мы всегда будем зависеть от других людей, пока мы живем вместе. А одному выжить невозможно, поверь мне, Эйми.

В этом был весь Ник. Его философский взгляд на мир казался диковинным и невероятно интересным. Он иначе воспринимал события и имел обо всем личное представление, глубокое и непривычное. Ничего подобного Эмма раньше не слышала, но это имело смысл.

Как оказалось, жить гораздо легче, когда все действия, все события наполнены идеей.

Может, в этом и была притягательность Ника?