Команда. Гвардия президента - Максим Шахов

– Завтра будет трудный день, Галчонок. Ты присмотрись в офисе экспедиции, где можно «клопов» пристроить.

Девушка кивнула, думая о чем-то своем:

– Послушай, Гера, а я ведь так и не знаю до сих пор, что ты собираешься найти в этих пещерах.

Талеев строго посмотрел в глаза Гюльчатай и серьезно произнес:

– Следы пребывания представителей внеземной цивилизации.

Единственными пещерами, которые в своей жизни видел и даже посещал Талеев, были Новоафонские на Кавказе. Правда, это было давно, когда его, еще мальчишкой, возили туда на экскурсию родители. Но в памяти навсегда запечатлелись огромные куполообразные своды пещер, каменные «водопады» и «сосульки» – сталактиты и сталагмиты, – в изобилии свисающие с потолков или торчащие прямо из-под ног. Названия эти он запомнил на всю жизнь, а вот какие из них свисали, а какие торчали, всегда путался.

Здесь, на Шпицбергене, такие воспоминания ему явно не понадобятся. Пожалуй, он больше надеялся на впечатления от увиденного, тоже в детстве, фильма «Снежная королева». Там все-таки дело происходило на Севере, да и дворцовые чертоги потрясающе красивой Королевы сплошь состояли из ослепительно-белого переливающегося и мерцающего льда.

Увы, как обреченно констатировал в таких случаях его старый товарищ по институту печальный еврей Абрам Штейнберг, в действительности все оказывается гораздо хуже, чем на самом деле.

Какие куполообразные своды? Где «переливающийся и мерцающий»?! Гера еле протискивался в не более чем полуметровые расщелины, дважды на четвереньках пробирался под длинными нависающими уступами, а в одном месте, как заправский пехотинец, по-пластунски преодолел двухметровый участок, похожий на опрокинутую на бок воронку. И все это отнюдь не из любви к экстриму! И не по вине своего бородача-экскурсовода, которого журналист клял сквозь зубы на все лады: Арнольд, хоть и категорически отказался сам лезть в пещеры, оставшись страховать снаружи, все-таки еще во время их пьяного застолья прямо говорил о тесноте и неудобствах предстоящего путешествия. О, как мягко это было сказано, черт побери!

Талеев насчитал уже пять развилок и ответвлений, которые он тщательно помечал из баллончика с краской, рисуя на стенах большие оранжевые стрелы, когда перед ним открылось наконец относительно просторное помещение. Даже луч его мощного аккумуляторного фонаря не во всех местах достигал стен и терялся в густой темноте под сводами. Но в середине было значительно светлее, чем в узких коридорах, а «пол» оказался на удивление ровным и гладким. Что-то подобное описывал Гере шахтер по дороге сюда. Талеев стал очень внимательно разглядывать и ощупывать стены, методично продвигаясь против часовой стрелки. Ему попадались выступы и ниши, но ничто не указывало на их искусственное происхождение. Уже минут через двадцать журналист почувствовал, как промозглый холод проникает под специальную утепленную ветровку и предусмотрительно надетый плотный свитер, а пальцы рук скрючились от холода, потому что приходилось постоянно снимать меховые рукавицы, ощупывая поверхности.

Гера поискал глазами место, куда можно было положить фонарь, чтобы дыханием и растиранием отогреть теряющие чувствительность пальцы. Вот, кажется, подходящий горизонтальный уступ на уровне головы. Он попытался водрузить туда фонарь. Однако чертова круглая пластмассовая болванка никак не хотела держаться! Она просто медленно скатывалась к краю, рискуя вот-вот грохнуться на землю. Не хватало еще без света остаться! Талеев чуть приподнялся на носки и заглянул в нишу. Вдоль самого ее наружного края тянулась ровная цепочка каких-то застывших темных пятен. Гера машинально поковырял ногтем одно из них, а потом так же машинально поднес пальцы к носу. Не надо быть профессиональным дегустатором, чтобы уловить знакомый запах технической смазки.

Тавот это или солидол – Гера не разбирался, зато точно знал, что именно так воняло под капотом его старенького «Мерседеса». «Ну вот, наши «инопланетные захватчики» используют для своих целей вовсе не бластеры и дезинтеграторы, а какой-то вполне распространенный на Земле вариант бензопилы «Дружба». Талеев присел на корточки и провел ладонью по «полу». Так и есть, телепортацией здесь не пахнет! Он негромко презрительно хмыкнул. Почти неразличимый визуально, но хорошо прощупываемый, вдоль помещения тянулся след от твердых полозьев. «Ох, мамочка, на саночках катались мы…» – зазвучали в голове слова некогда популярной песни. На всякий случай, не поднимаясь с четверенек, Гера пополз вдоль следа и быстро попал в другой грот, меньший по размерам, но более светлый.

Вообще, понятие освещенности в этих ледниках было весьма своеобразным. По мере продвижения вглубь попадались пещерки более светлые, чем на входе, а узкие изогнутые коридоры вместо кромешной тьмы неожиданно радовали если не дневным светом, то вполне различимым белесым полумраком. Наверно, дело было в различных сочетаниях каменной породы и льда, который позволял солнечному свету извне проникать на значительные расстояния. Хотя сам лед оказался вовсе не таким кристально прозрачным, как изначально представлялось Талееву. Он был скорее грязно-серым и мало чем отличался на вид от скал. К тому же такой расплывчатый фон создавал дополнительные неудобства при оценке реальных расстояний: перспектива как бы затушевывалась, характерные особенности рельефа – уступы, впадины, наслоения – визуально сглаживались или становились и вовсе неразличимыми.

«Черт! Как в аквариуме с молоком, – мысленно выругался Гера, когда, попытавшись подняться с колен, ощутимо боднул один из выступов. – А с рогами было бы безопаснее!» Зато теперь он уже четко разглядел на боковой стене следы распилов. Работали здесь явно не торопясь, отваливая пласт за пластом не слишком большими объемами, методично проникая в глубь массива и продвигаясь справа налево к виднеющейся невдалеке очередной расщелине. Журналист выпрямился в полный рост и задумчиво оглядел весь «фронт работ».

«Тут, конечно, можно – и нужно! – обползать каждый сантиметр, но вряд ли удастся найти что-нибудь… материальное. «Инопланетяне» наверняка и подмели здесь не раз, и пропылесосили. А вот кое от чего и они никак не смогли избавиться».

Талеев вытащил из кармана небольшую плоскую коробочку с цифровой шкалой под стеклом и двумя рядами кнопок и переключателей. Этот переносной прибор радиационного контроля он отыскал в одном из исследовательских центров в подмосковной Дубне. Причем ребята из лаборатории категорически настояли, чтобы он взял именно эту модель, а не более новую, продвинутую, с жидкокристаллическим дисплеем и сенсорным управлением, когда Талеев в общих чертах рассказал, зачем ему может понадобиться этот прибор. Именно такой индикатор минимальным подрагиванием сверхчувствительной стрелки позволит уловить такой уровень радиации, когда его более навороченный коллега лишь будет «размышлять» о выдаче первых цифр. Причем на разных диапазонах возможен замер различных параметров излучения – альфа, бета и гамма. А специалистам надо верить!

Теперь Гера аккуратно ощупывал прибором места срезов, пол и вообще куда рука дотягивалась, установив переключатель на минимальное значение. Если тут когда-то находились пластинки из радиоактивного изотопа золота или все равно какого материала, в окружающих материальных предметах в любом случае образуется так называемая наведенная активность, о наличии которой и будет сигнализировать прибор радиационного контроля.