История свадеб - Олег Ивик

Если девушке не удавалось выйти замуж, ее положение становилось еще печальнее. Женщины без семьи были в Китае изгоями. Не принятые родительской семьей, они часто оканчивали свои дни в специальных «приютах для старых дев» или вынуждены были становиться проститутками. Поэтому, несмотря на то что жизнь замужней китаянки была полна, по крайней мере поначалу, унижений и тяжелой работы, китайские девушки стремились к замужеству. Впрочем, от них, как и от юношей, в этом вопросе ничего не зависело.

История Китая насчитывает больше четырех тысяч лет. Но китайцы привержены традиции, поэтому можно с уверенностью сказать: свадебный обряд, каким его застали этнографы начала XX века, уходит корнями в далекое прошлое. Примерно так создавались семьи сотни, а может быть, и тысячи лет назад. Это была очень сложная процедура.

Иногда жившие неподалеку два клана испокон века обменивались невестами, но инициатива исходила обычно от семьи жениха. Его многочисленные родственники собирались на семейный совет. Особо значимым было мнение брата матери, существовала даже поговорка: «На небесах Небесный владыка, на земле – дядя по матери». Родня подробно обсуждала потенциальных невест. Очень важно было, чтобы фамилия невесты не совпадала с фамилией жениха. При этом степень родства не имела значения, в некоторых местностях было принято жениться на двоюродных сестрах. Но брак между однофамильцами был категорически запрещен, и запрет этот сохраняется по сей день. Китайцы верят, что его нарушение грозит и семье, и потомству страшными несчастьями.

На юге Китая девушка считалась созревшей для замужества в пятнадцать, а на севере – в шестнадцать – семнадцать лет. Когда подходящая кандидатура была найдена, прежде чем засылать сватов, надо было получить согласие умерших предков. Предкам приносили положенные жертвы, и если они давали согласие на брак (что подтверждалось гадателями), то отец жениха посылал родителям невесты дикого гуся – символ брачного предложения. Это предложение было лишь предварительным. Гусь гусем, но нельзя же вводить в дом невесту, не зная ее гороскопа. Да и семья невесты обычно не сразу принимала предложение. Впрочем, отвергала она его, даже если жених оказывался совсем неподходящим, тоже не сразу: спешить в этом вопросе считалось невежливым. Поэтому сваты бегали туда и сюда и носили подарки, пока наконец родители девушки не выдавали им документ, удостоверявший год, месяц, день и час рождения невесты. Тогда родители жениха составляли аналогичный документ, отдавали обе бумаги гадателям, и те выносили окончательный вердикт.

Теперь наставала пора для обмена брачными поручительствами. В них записывали не только сведения о молодых, но и имена, ранги и должности глав обоих семейств на протяжении трех последних поколений; перечислялись проживавшие с ними родственники; обнародовался список всего семейного имущества. Со стороны невесты прилагался еще и список приданого. Здесь же указывали размеры выкупа за невесту. Выкуп этот назывался чайными деньгами, потому что чай считался символом плодородия и супружеской верности. Так что жених как бы давал семье невесты «на чай», но размер выкупа, конечно, был несоизмерим с «чаевыми».

Поручительства писали на листках «счастливого» красного цвета с изображениями дракона и феникса. Вообще, красный цвет в Китае до того, как он стал цветом революции, был цветом свадьбы. Красными были и одежда невесты, и паланкин, в котором ее приносили к дому будущего супруга, и свадебные свечи… Наверное, свадебная процессия в средневековом Китае напоминала первомайскую демонстрацию.

Но до этой процессии еще надо было дожить. А пока что и невесте, и жениху, и их семьям предстояло еще пройти через множество церемоний. Впрочем, выражение «надо было дожить» не совсем корректно. После подписания контракта жить было уже не обязательно. В случае смерти одного из брачующихся брак мог все равно состояться. Случалось, что невеста становилась вдовой еще до свадьбы, но она все равно переходила в дом умершего жениха. А если умирала она сама, то поминальную табличку с ее именем приносили в дом ее супруга и его дети от других браков должны были почитать умершую как покойную мать.

Но не будем о грустном. Обычно и жених, и невеста были живы-здоровы, и семья жениха посылала невесте дары: серьги, браслеты и отрезы материи – естественно, красной. В специальные красные короба были уложены лакомства: дорогой рис, чай, соль… Обязательно присутствовали несколько парных предметов: две бараньих ноги, выпеченные из теста фигурки кролика и крольчихи, две рыбы… Согласно обычаю семья невесты половину подарков возвращала обратно, добавив к ним свои дары: одежду, обувь, письменные принадлежности.

Очень часто случалось, что жених впервые мог увидеть невесту только на свадьбе. Но в некоторых районах Китая существовала традиция предварительной встречи молодых. До этого момента от брака еще можно было отказаться, хотя такое случалось очень редко. Но если жених на смотринах втыкал невесте в волосы золотую шпильку, хода назад не было. Если же невеста вместо шпильки получала две штуки шелка, это значило, что шелком она будет утешаться вместо свадьбы… Впрочем, еще во времена династии Мин смотрины были отменены, и теперь молодые впервые встречались, когда невеста в разгар свадебных торжеств переходила в дом жениха.

Но вот день свадьбы назначен гадателями. Тем временем «китайские церемонии» продолжались. Продолжался и обмен подарками. Семья жениха посылала невесте золотых рыбок (символ плодородия), круглые лепешки из риса или пшеницы. А за три дня до свадьбы девушка получала зажаренную свинью, барана, петуха и курицу и туалетные принадлежности. Родители невесты тем временем отсылали в дом жениха приданое: мебель, постельное белье, личные вещи…

Сама же невеста должна была еще строже, чем обычно, соблюдать затворничество. Ей надлежало сидеть на женской половине дома и плакать. Плакать помогали приглашенные для этого подружки. А когда плакать надоедало, разрешалось петь песни, поносящие сватов, жениха и даже его родителей. Жених в этих песнях именовался «алчным псом» и «волосатым насекомым». Но употреблять такие выражения по отношению к своему благоверному женщина могла один-единственный раз в жизни. Пройдет совсем немного времени, и законная жена не будет сметь даже глаз поднять на новых родственников. А за ругань в адрес мужа по Танскому уголовному кодексу жена могла схлопотать до года каторжных работ.

Излив в последний раз душу, невеста угощалась ритуальной трапезой из присланных женихом свиньи и петуха. Накануне свадьбы ей полагалось также съесть куриную шейку, крылышко и два вареных яйца.

Жених тем временем пировал в своем доме. Главной фигурой для него сейчас был брат матери, которого он должен был угостить «четырьмя большими блюдами», в том числе обязательной просяной кашей с мясом.

Одновременно в доме жениха готовились к встрече невесты: делали косметический ремонт, белили стены. Впрочем, сам жених в этом обычно не участвовал: готовить дом к свадьбе могли только люди, имеющие детей. Над супружеским ложем они развешивали четыре небольших свертка с вареным рисом и один, центральный, – побольше. Он почему-то назывался «матерью». Под кровать клали пять монет, выпущенных пятью разными императорами. На кровать ставили деревянную мерку с рисом, сверху клали ножницы, маленькие весы, зеркало, и лук со стрелами.