Тени старого дома. Готическая история - Маргарита Батицкая

Леди Леонора стала прогуливаться по саду. Иногда она подолгу стояла на берегу пруда. Алан наблюдал за ней издалека. Он опасался того, что болезнь может повториться, если женщина будет постоянно вспоминать о гибели своих детей.

В один из пасмурных декабрьских дней Алан зашел на кухню. Он привязался к Салли и Дороти, как к родным, и старался подбадривать их, так как видел, что они всем сердцем переживают за детей и леди Леонору. Дороти и сама часто обращалась к Алану с просьбой, рассказать ей, становится ли Мари лучше, а потом передавала его слова Салли.

Алан сел за стол. Кухарка подала ему чай. Доктор заметил, что женщина старается незаметно утереть слезы:

– Ох, бедная, бедная леди Леонора. Она так несчастна, – причитала женщина.

– Перестань, Салли, не нужно так убиваться. Мы должны надеяться на лучшее, – попытался успокоить ее Алан.

– Да, доктор, конечно, вы правы, но мне так жаль ее. Она часами не отходит от этого проклятого пруда, будто ждет, что ее девочки вернутся, – кухарка всхлипнула.

Алан задумался над ее словами. Все это было очень печально.

– Салли, вы как-то говорили мне, что еще до смерти первой жены сэра Лестера, в доме в разное время служили несколько гувернанток… – сказал он.

– Да, все они сбежали, не выдержав здесь, – проговорила Салли.

– Вы видели кого-нибудь из них уже после смерти ребенка? – спросил Алан.

– Нет. Никого. Вряд ли они захотели бы возвращаться сюда, – ответила кухарка.

– А вы уверены, что с последней гувернанткой ничего не случилось? – задал новый вопрос доктор.

– Я не знаю, но почему вы спрашиваете, доктор? – задумалась Салли.

– Я не хочу вас напугать, но боюсь, что с ней могло произойти какое-то несчастье, – осторожно сказал Алан.

– Ее исчезновение, и правда, было очень быстрым и неожиданным. Она уже собиралась уезжать, но никто из слуг не видел, как она покидала дом. У нее было немало вещей, но они исчезли вместе с ней. Наверное, она сбежала ночью с чьей-то помощью. Но почему это так вас интересует, доктор Вудкорт? – с тревогой в глазах спросила женщина.

Алан не мог рассказать ей о том, что видел ночью из окна своей спальни, не мог он поведать и о дневнике, который теперь был тщательно спрятан. Он до сих пор был не в силах забыть, как мертвая женщина поднималась из земли. То, что он тогда испытал, было не страхом, а оцепенением. С тех пор Алан уже не мог заснуть без снотворного, он никогда не открывал окна и не выглядывал в сад.

– Мне показалось, что в истории об ее исчезновении было что-то странное, – ответил, стараясь не выдать своего страха.

– Наверное, мы уже никогда не узнаем правды, – покачав головой, сказала кухарка.

– Как знать, Салли, как знать…

* * *

В поместье начали готовиться к приезду брата сэра Лестера и его семьи. Слуги без конца убирали комнаты, перестилали белье, чистили ковры, подсвечники, кухонное серебро. Сэр Лестер решил встретить брата во всеоружии. Он даже стал заходить к Мари, чтобы справиться о ее здоровье, и заниматься уроками с Эдгаром, чему мальчик был необычайно рад. Лишь Элизабет сторонилась своего отца, не простив ему ни одной тяжелой минуты своей жизни в этом доме. Алан не смел упрекать ее в жестокости по отношению к сэру Лестеру, он понимал, какая тяжелая ноша легла на плечи юной девушки после смерти матери и болезни леди Леоноры. Мачеха не могла заменить ей матери, хоть и любила своих приемных детей, но все ее мысли были заняты мертвыми дочками. Она уже не могла найти в себе силы вернуться к реальной жизни и заботиться о тех детях, которым еще можно было помочь.

Алан снова вышел в сад и увидел хозяйку дома, бредущую по тропинке вглубь сада. Доктор нагнал ее:

– Леди Леонора? Вам не стоит гулять так долго: на улице слишком холодно.

Женщина приветливо посмотрела ему в глаза и ответила тихим голосом:

– Но, доктор, в доме сейчас такая суета, боюсь, что если останусь там еще хоть на полчаса, то у меня начнется приступ мигрени. К тому же мне хотелось подумать. Пройдетесь со мной?

Алан подставил ей свою руку, и они пошли по обледенелой тропинке. Воздух был очень холодным и сырым.

– Ваши родные обеспокоены тем, что вы так печальны и нелюдимы, леди Леонора. Прошу вас, найдите в себе сил радоваться жизни и надеяться на лучшее, – сказал Алан.

– О, мой дорогой доктор, не стоит обо мне беспокоиться, я уже приняла свою участь. Я просто плыву по течению и жду, когда судьба сама распорядится моей жизнью, – бесцветным и тихим голосом проговорила леди.

– Но так нельзя! Вы еще молоды! Впереди вас ожидает много светлых, счастливых дней, – попытался убедить ее молодой человек.

Леди Леонора посмотрела на него с нежной горечью в глазах.

– Вы очень юны, мой друг. Корабль вашей жизни еще крепко держится на волнах, потому что не теряет своего курса. Ему есть, куда плыть и к чему стремиться. Я помню себя в вашем возрасте. Моя душа была полна прекрасных надежд. И было время, когда мои мечты стали сбываться. Это было таким великим счастьем! Но всему приходит конец. Сначала я боролась с горем, как маленький парусник со штормом, но волны несчастья поглотили меня и мои надежды разбились о скалы.

– Ваши слова так красивы и так печальны… – грустно сказал Алан.

– Со временем приходит понимание того, что мы не в силах изменить свою судьбу, нас всю жизнь преследует неумолимый рок, от которого нельзя спрятаться и спастись, – обреченно проговорила леди Леонора.

Алан был огорчен ее словами. Вдвоем они еще долго бродили по саду, пока на улице не начало темнеть и холодать еще сильнее, тогда Алан настоял на возвращении в дом.

После ужина в гостиной остались лишь доктор, Элизабет и Эдгар. Вечер был тихим и спокойным, тревога внезапно отступила. Алан подбросил дров в камин. Теплый свет огня озарил комнату, придав ей уюта. Эдгар сел за пианино, он разучивал новый вальс. Алан предложил Элизабет потанцевать, пока мальчик играет. Девушка тут же согласилась с тем, что это поможет развеять скуку и уныние.

Элизабет прекрасно танцевала. Ее движения были изящными и легкими. Алан чувствовал приятный аромат ее духов. Он не мог не смотреть на нее, и Элизабет, его любимая Элизабет, отвечала на его взгляды. Музыка заполняла комнату своим нежным звучанием. Доктор ощущал, как сердце рвется из его груди, словно в нем было слишком мало места, чтобы вместить его чувства к этой девушке. Еще никогда между ними не было такого понимания и близости. Алану казалось, что музыка никогда не перестанет играть, а их танец не прервется, и в этом танце было столько искренних эмоций и чувств. Алану хотелось быть с Элизабет всегда, смотреть в ее глаза и чувствовать тепло ее прикосновения.

После чудесного вечера, проведенного с Элизабет и Эдгаром, Алан отправился к себе. Никогда в жизни он еще не был так счастлив. Ему не удалось поговорить с Элизабет наедине, так как Эдгар постоянно был с ними, но доктор был уверен, что она небезразлична к нему: в ее взгляде было столько тепла и нежности. Он всем сердцем жаждал любви этой девушки. Доктор твердо решил, что увезет ее из этого темного поместья.