Предварительно обречен - Тьяна Левич

хорошо — подарок до сих пор с ним.

Я не хочу говорить об этом с До. Последняя попытка. Заведомо обреченная на провал. Но я должна:

— Я бы хотела вымыть руки.

Артем качает головой, повторяет:

— Нам принесут влажные салфетки. Хочешь ты или нет, мы трое теперь коллеги. К тому же у господина До есть что тебе сказать. Сядь и выслушай его.

Он давит взглядом и бьет словами.

Медленно, словно в вязкой субстанции, прохожу мимо стула, подготовленного для меня, и сажусь на другой. Взгляд До жжет до костей. Поднимаю мыски туфель и упираюсь каблуками в пол.

— Ты поняла верно, мы с господином До снова работаем вместе, — продолжает Артем. — В прошлом из-за недопонимания у вас случился неприятный инцидент. Сейчас самое время прояснить ситуацию и начать все сначала.

От этих слов между лопаток пробегает судорога. Хочется кричать. Как можно начать все сначала? С какого начала? Среди этих вопросов дробью бьют мысли: я должна снова с ним работать. Снова. С ним. Работать. Должна. Должна!

До Шэнли подхватывает:

— Да, Ли-са, недопонимание. Я прошу прощения за то, что произошло. Конечно, семь лет — это много, но только Аэртему подарил возможность сказать тебе это прямо. Мне очень жаль, что мы с господином Бай тебя напугали. И я знаю, что ты решила, что мы задумали против тебя очень плохие вещи. Но мои помыслы и помыслы господина Бай были чисты. Мы не хотели, чтобы ты заболела, поэтому предложили тебе переодеться. Наверное, мы просто неверно показали заботу.

Я смотрю на него — он олицетворение раскаяния. Что он несет? Какая забота? Какое недопонимание? Его недопонимание до сих пор клеймит шею. Зачем он это все говорит? Какую цель преследует? Я поворачиваюсь к Артему увидеть его реакцию. Неужели, он тоже верит в эту ложь? Он ответно смотрит на меня, и холодные тени в его глазах, подтверждают, что да, верит.

Следом приходит другая мысль: с чего ему не верить? Это явная ложь для меня, но Артему, судя по сему, донесли версию, удобную противоположной стороне. Я не рассказала, что случилось. Теперь моя версия с любой стороны будет выглядеть глупой выходкой, основанной на паникерстве, мнительности и истеричности. Хорошо придумал, директор До. И не подкопаешься. Его слово против моего слова. К тому же я одна, а его наверняка поддержит и Бай Вэймин, и секретарь Кан, и директор Фэн.

— Как видишь, — говорит Артем, — все решается простым объяснением, и вы могли бы разобраться еще тогда. Твой побег только обострил ситуацию до предела.

— Если это было недопонимание, почему они отказались от подписания контракта? — спрашиваю я Артема, по-прежнему не замечая До.

— Потому что ты угрожала пойти в полицию. Ты ведь угрожала, Лиза?

«Готовьтесь… ко встрече с русской… полицией!»

Я молчу.

— Да, — подает голос До Шэнли. — Мы ведь в чужой стране и наслышаны, как ваши полицейские относятся к нам. Если бы случился скандал, сделку просто бы закрыли.

Каждое их слово похоже на небольшой камень, брошенный в мою сторону. Я вижу, как сидящие передо мной оба мужчины отлично спелись. И если позиция До Шэнли мне понятна, то Артем даже не допускает мысли, что я могу говорить правду, а До Шэнли врать. Отчего это? Дело в том, что он действительно кристально верит в то, что подобного не могло произойти. Или же ему сейчас выгодно принимать противоположную сторону.

— Сделку с тобой и так закрыли, — мое замечание я адресую Артему, снова переходя на русский. — Из-за недопонимания не сворачивают контракты на миллиарды рублей, Артем. Тем более, китайцы, которые, как никто умеют считать деньги. Они пытались изнасиловать меня, ты слышишь? Я до сих пор чувствую его пальцы на теле.

Артем комкает салфетку и швыряет ее на стол. Теперь и он переходит на русский. Интересно, научился ли понимать его До? Мне все равно. Сейчас главное — достучаться до Артема.

— Если все так, как ты говоришь, почему не пришла и не рассказала мне?

— Потому что тогда тебе пришлось бы выбирать между мной и проектом. Я решила, что так лучше. И не думала, что они кинут тебя и уйдут к конкурентам!

— Ты решила, что не можешь тягаться с такими деньгами, тем более, мы и парой-то, по твоим словам, не были. Ладно. Эту твою логику я могу понять. А вот то, что ты меня самовольно записала в отморозки, даже не рассказав о ситуации, это, Лиза, фатальная ошибка. Я не приемлю, когда люди думают за меня, и тем более на основе этих мыслей совершают ошибки, за которые мне приходится расплачиваться.

Я подаюсь вперед, к нему. Мир сужается до двух стульев и глаз, на которые снисходит тьма.

— Я говорю тебе об этом сейчас!

— Сейчас мы связаны договором. И у тебя передо мной есть обязательства. А у меня они есть перед господином До. Ты можешь как угодно относиться к нему или ко мне. Но это не должно ни в малейшей степени повлиять на качество твоей работы. Успокойся. Возвращаемся к работе. А эту тему обсудим после. Можешь не участвовать в разговоре, просто вникай в его суть. И думай.

— Прошу прощения, господин До, — продолжает Артем на китайском. — Лизе нужно немного времени, чтобы эмоционально принять ситуацию. На ее работу это не повлияет. Сейчас предлагаю обсудить схему расстановки аппаратуры в цехе варки масла. У меня есть несколько замечаний по требованиям.

Свозь ватную толщу я наблюдаю за мужчинами. В движениях дружеская свобода и учтивость — далеко не в первый раз они вот так добивают спорные нюансы. Стол все уменьшается — официанты с акробатическим мастерством выискивают пустые места и укрывают их опутанными дымом огромными тарелками. Еды много, гораздо больше, чем надо троим в полуденное время. Однако такова китайская традиция, хотя До Шэнли и выступает в роли гостя здесь, в России.

Разговор длится, кажется, бесконечно, меняясь на прием пищи. Мне подкладывают еду, как дорогому гостю, но я отрицательно качаю головой. Директор До сокрушается, но Артем сдержанно позволяет поступать, как вздумается, коротко предупреждая, чтобы я не упускала нити переговоров.

Я слушаю, но мысли против воли текут, изгибаясь, и в каждой новорожденной излучине свой вопрос. Интересно, как они сошлись? Кто был первым? Как после такого провала решили снова работать над проектом — близнецом предыдущего? А в истоке все растет, ширится, главный вопрос — что я буду теперь делать?

11

Машина, охваченная солнечными сполохами, пикает и мигает. Артем забирается в