Подари мне любовь - Люси Дейн

— На кого?

— На мать тети Норы и моей мамочки, — пояснил Дейв. — Просто удивительно! Хотя, помнится, в нашей школе учились два мальчика, до того похожие друг на друга, что новые учителя принимали их за братьев. На самом же деле они даже не являлись родственниками.

— Бывает, — сдержанно отозвалась Дженни. Потом спросила: — Мы еще долго будем обсуждать мою внешность?

Она попыталась было вернуть очки на место, однако Дейв удержал ее руку.

— У тебя такие глаза…

Дженни вздохнула.

— Ну вот, теперь с глазами что-то не так!

— Да нет, все в порядке. — Он немного помолчал. — Вот ты обвиняешь меня в мужском шовинизме, а дело тут в другом. Даже не знаю, как объяснить. Просто с тех пор, как ты здесь появилась…

— Это произошло только вчера, — напомнила ему Дженни.

— Да. А кажется, что… — Дейв тряхнул головой, будто прогоняя какие-то мысли. — Так вот, с твоим появлением словно что-то переменилось. Сам не пойму, что именно. Твое присутствие выбивает меня из колеи. Например, сегодня я еще и не начинал работать.

Дженни вновь обиженно засопела.

— Да что я такого делаю?

— Не знаю! Может, проблема и не в тебе вовсе, а… во мне самом. Твой приезд выбил меня из колеи.

— Между прочим, я не просто так сюда явилась. Меня пригласили.

— Да понимаю я…

Дженни помолчала.

— Намекаешь, что мне лучше убраться отсюда подобру-поздорову?

Дейв удивленно взглянул на нее.

— Разумеется, нет. Лучше я сам уеду. Тем более что завтра мне все равно нужно быть в Лондоне.

Его слова неожиданно вызвали у Дженни прилив разочарования.

— Ну и уезжай, — хмуро произнесла она.

Дейв испытующе взглянул на нее.

— Значит, уехать?

— Да! — с вызовом ответила она.

Неожиданно Дейв усмехнулся.

— А, дерзить вздумала!

— Я…

Неизвестно, что собиралась сказать Дженни, но это так и кануло в небытие, потому что Дейв вдруг наклонился и прижался губами к ее приоткрытому рту. Не успела она опомниться, как уже отвечала ему со всей пылкостью, на какую только была способна.

Дженни сама удивлялась своему поведению, однако ничего не могла с собой поделать. Стоило Дейву прикоснуться к ней, как ее охватывал страстный трепет. Ничего подобного с ней никогда не происходило. Сейчас она просто таяла, всецело отдавшись властному и весьма искусному поцелую.

Вереница несущихся в мозгу Дженни мыслей оборвалась сразу же, как только она почувствовала, что Дейв просунул руку под ее мешковатую футболку и нащупал на спине застежку бюстгальтера. Через мгновение раздался тихий щелчок, а еще через секунду ладонь Дейва нежно сжала упругую грудь Дженни.

Не прерывая поцелуя, Дейв провел большим пальцем по отвердевшему соску, и Дженни издала сдавленный стон. Все ее тело словно объяло пламенем, а между ног будто плескалось огненное озеро.

Продолжая ритмично ласкать сосок, Дейв прижался к Дженни бедрами, и она почувствовала, что его мужская плоть тверда.

С новым страстным стоном она обвила шею Дейва руками — в правой все еще была зажата дужка ненужных очков — и прижалась к нему всем трепещущим телом…

Но в этот миг он вдруг отстранился и отступил на шаг, тяжело дыша.

Несколько мгновений они с Дженни смотрели друг на друга, потом Дейв хрипло произнес:

— Вот так!

Затем повернулся и быстро пошел по тропинке в сторону кладбища. Вскоре деревья скрыли его из виду.

Оставшись в одиночестве, Дженни поправила одежду, протерла краем футболки очки и нацепила их на нос. Затем дрожащими руками поправила парик.

Боже мой, что же это происходит?! — взволнованно думала она. Третий поцелуй за сутки! Но почему? Откуда это взялось? Может, Дейв прав, и я сама не осознаю размеров собственной чувственности? Но почему она проявилась только сейчас, причем так бурно?

Похоже, ты зашла в тупик, дорогуша.

Верно… И как же мне теперь быть?

На следующий день утром Дейв уехал в Лондон.

Из окон гостиной Дженни смотрела вслед его светло-сиреневому «вольво», пока тот не скрылся из виду.

Надеюсь, теперь все наладится, подумала она.

И действительно, ее жизнь в Блэквуд-холле как будто начала понемногу входить в колею.

Все больше времени Дженни проводила с Эстер, и та все сильнее привязывалась к ней. Дни текли медленно, размеренные, похожие один на другой.

Завтракать Дженни понравилось на кухне, в обществе Софи, а порой и Молли. Эстер спускалась в столовую только к ланчу. Позже Дженни измеряла ей давление, делала косметический массаж. Иногда они гуляли перед ужином в дубраве. Эстер рассказала Дженни множество историй, связанных с Блэквуд-холлом и его обитателями, показала семейный фотоальбом. Так Дженни впервые увидела снимок своего настоящего отца. Пару раз ей звонила Нора, справлялась о том, как идут дела. Дженни рада была сообщить, что все в порядке и между нею и Эстер установились хорошие отношения.

Но не было дня, чтобы Дженни не вспомнила Дейва.

Примерно дней через восемь после его отъезда Эстер позвонили из косметологической клиники профессора Жиро. Звонок раздался, когда Дженни находилась в комнате Эстер, поэтому разговор происходил при ней.

Ассистентка профессора сообщила, что для Эстер приготовили палату и та может прибыть для обследования.

— Приятное известие, — с воодушевлением произнесла Эстер. — Завтра же и отправлюсь к вам. Да-да, ждите.

— Все-таки вы решили пройти это обследование? — осторожно спросила Дженни по окончании телефонного разговора.

— Конечно, дорогая. Ведь пластической операции мне не миновать. И скорее всего, не одной. Сама видишь, возрастные изменения дают о себе знать.

— Но мы только начали делать массаж, — заметила Дженни, усиленно соображая, как удержать Эстер от поездки в клинику. — Может, сначала дождетесь его результатов?

Эстер слабо улыбнулась.

— В моем возрасте ожидание непозволительная роскошь. Приходится действовать наверняка. Меня бросает в дрожь при мысли, что пройдет еще несколько лет и я превращусь в старуху с дряблой, похожей на кожуру сушеного яблока кожей.

— По-моему, вы рисуете себе чересчур мрачные картины. И вообще слишком много размышляете о старости. Это естественный процесс, на который многие не обращают внимания. А если и обращают, то лишь отчасти.

— Сколько тебе лет, Дженни? — спросила Эстер.

— Двадцать три года. А что?

— То самое, — усмехнулась Эстер. — Когда доживешь до моих лет, начнешь рассуждать по-другому.