Неоконченный рейд - Наталья Берзина

Серый никому не говорил, что еще два года назад во время налета на один из дворов отнял у довольно молодой бабенки пистолет. Она не успела выстрелить только потому, что забыла снять оружие с предохранителя. В обойме было всего четыре патрона, но в ближнем бою пистолет мог пригодиться. С бабой тогда повеселились все. Драли как хотели рядом с остывающим телом мужа. Трое суток они провели в том доме, пока не насытились. Пили самогонку, сменяя друг друга, трахали уже ничего не соображающую селянку. Когда она превратилась в безвольное животное, Кныш сломал ей шею. Богатую они взяли добычу. Спьяну Серый не сообразил тогда, что бабу нужно увести с собой. Привязать проволокой в землянке и использовать по нужде. Кормить, чтоб не сдохла, заставлять работать. Хоть бы толк был, а от трупа – никакой пользы. Как бы то ни было, пистолетик Серый тогда припрятал. Вот теперь он и пригодится. Он подошел к спящим, пнул ногой в бок малого. Худенькое, почти детское тельце дернулось.

– Вставай, дело есть, – приказал Серый.

Вовчик вскочил и, поеживаясь от утренней прохлады, пошел вслед за вожаком. Серый шел молча, широко ступая, привычно пригибаясь под низкими лапами древних елей. Вовчик едва поспевал за ним. Убедившись, что отошли достаточно далеко, Серый остановился и, дождавшись Вовчика, пристально посмотрел тому в глаза:

– Ты вроде парень не дурак. Как считаешь, зачем я тебя сюда привел?

– Ну, типа не врубаюсь. А чё?

– А куда сегодня идем, уже врубился?

– Типа на дело. Я-то при чем? Я как все, куда скажешь, туда и пойду.

– Это понятно. Деваться тебе некуда. Тебе жизнь такая, как у нас, нравится?

– Да ты чё, Серый, я, блин, ваще, тащусь! Кайф!

– Кайф, говоришь? Ну, это как поглядеть. А насчет того, чтобы жить в теплом доме да на всем готовом, это как? Не в кайф?

– Я чё-то не врубаюсь, меня не плющит к мамке возвращаться! – испуганно крикнул Вовчик.

– Парень, ты, похоже, тупой, как сибирский валенок. Ты мне нужен! Въезжаешь?

– Типа да. А на фиг?

– Сегодня ночью мы будем ночевать в крепком теплом доме. У нас будет немерено жрачки и пойла! Всосал?

– Ну. А чё я должен?

– Малой, ты меня не перебивай, я вижу, ты пацан правильный, сразу в тему врубаешься. У нас с тобой есть одно препятствие. Среди нас есть человек, который не хочет, чтобы мы заняли тот дом. Ему, видишь ли, старика жалко. Пойми, малой, мы старика трогать не будем. Он нам нужен. Там у него скотина, хозяйство. Пусть он сам за овцами ходит, а мы будем у него жить и харчеваться. Ну и естественно, охранять, чтобы другие не зарились. Как тебе такой расклад?

– А чё, в тему! – одобрил Вовчик. – Мы типа командовать будем, а он шестерить. Ну, тот, хрен старый.

– Я же говорю, ты пацан правильный. Только с тем гадом что делать? Ума не приложу!

– Гнать или мочить. Чё тут тереть!

– Молоток, тему просекаешь. Выходит, будем мочить?

– А на кой… нам лишний рот! Если тот хрыч загнется, кто за скотиной будет ходить? Я, что ли? А старого нам теперь беречь нужно, чтоб пахал на нас.

– Ну, малой, я не ожидал от тебя такого! В точку базаришь! – Серый изобразил восхищение, похлопал Вовчика по плечу. – Только видишь, какая закавыка, мне мочить гада не с руки. А поручить некому.

– Ты что, Серый, мне хочешь это поручить? Я не умею! – неожиданно заговорил парень на почти нормальном языке. – То, что случилось в парке, случайность! Я не хотел убивать ту девку.

– Малой, я тебе дам пистолет, резать не придется. Просто нажмешь на спусковой крючок, и все. Поверь, это не страшно, просто он наверняка окажется за моей спиной. Я могу не успеть обернуться. Ты должен сделать это первый. Понимаешь? Если ты меня не прикроешь, нам всем зимой крышка. Ты не жил в землянке в морозы, когда иней выступает на потолке, а печку нуж-5 Н. Берзина «Неоконченный рейд» но топить днем и ночью. Когда жратвы нет неделями. Поверь, нам не дожить до весны, если мы сегодня ночью не захватим старика. Передохнем. Как собаки передохнем. Наша жизнь зависит от тебя, от твоей решительности. Пойми, он зверь. Мне рассказывали, что раньше он человечину ел. Когда было голодно, насчет тебя намекал. Мол, если жратвы не добудем, малого стоит под нож, у него мясо самое нежное. Ты подумай, малой, или ты его положишь, или он меня, тогда ты точно в котелок попадешь.

– Кто – он? – спросил Вовчик после раздумья.

Яна просидела полночи в ожидании Тараса и уснула на рассвете. Сны снились тревожные, страшные. Гремел гром, молнии рассекали черное, затянутое тучами небо. Деревья тянули к ней корявые сучья. Приближаясь, сучья превращались в мохнатые когтистые лапы. Хватали Яну за горло, душили, рвали одежду, мяли и больно сжимали беззащитное обнаженное тело. Внезапно из мрака выглянуло искаженное яростной похотью бородатое грязное лицо того человека, который пытался изнасиловать ее в заброшенном доме. Раскат грома больно ударил по ушам. Яна в холодном поту вскочила с лавки. Кто-то отчаянно барабанил в дверь.

– Яночка, деточка, открой! Это я, дед Тарас!

– Сейчас, дедушка, секунду, открываю! – радостно закричала Яна и бросилась отпирать.

На пороге кроме Тараса стояли еще двое в камуфляже. Высокий крепкий мужчина и почти одного с ним роста молодая, невероятно красивая женщина. Их объемистые рюкзаки стояли на крыльце. На плече у мужчины висело ружье на простом брезентовом ремне.

– Что ж ты заспалась, Янка, смотри, каких я тебе гостей привел! – засуетился дед Тарас. – Знакомься: Казимир, Эльза. Хотя, похоже, она такая же Эльза, как ты королева Австрийская. По-хохляцки балакает так, что мне, старому полешуку,[2]завидно. Заходите, гости дорогие. Яна, накрывай на стол и баню готовь. Они, бедолажные, с дороги помыться хотят. Да и нам не помешает, – не унимался Тарас.

– А я баню вчера топила, вас ждала. Всю ночь глаз не сомкнула, – сообщила Яна.

– Тогда только прогреть нужно, не успела баня выстыть, разведи огонь, чтобы вода закипела. А пока давай потчуй гостей, – распорядился Тарас.

Пока Яна суетилась на кухне, Казимир оглядел необычайно просторный дом, спросил Тараса:

– Твое лесничество?

– Да, – кивнул тот. – Дом мой был неподалеку, в деревне. Да пока мы с женой гостевали на севере, разграбили ироды. Представляешь, подчистую унесли все. Тряпки целой не оставили. А здесь каким-то чудом все уцелело. Вот мы с Марией сюда и перебрались.

– Так все время одни и жили?

– А что было делать? В округе тогда еще никого не было, в лесу я привычный, да и жена сроду ничего тут не боялась. Вот мы и осели. Повезло нам тогда, овцы прибились. Как их волки не погрызли, не представляю. Они и стали нашей первой и до сей поры главной скотиной. Я даже сыр научился варить. Картошку посадили, ржи немного, охота – тоже большое подспорье. А самое важное: здесь, в лесничестве, у меня запас соли был для косуль и оленей. Вот она и выручила. Мясо солили, рыбу. Все впрок, чтобы не сдохнуть с голоду. И так – почти двадцать лет, да вот только померла моя Машенька пять лет назад. Схоронил ее на берегу реки. Понимаю, что надо бы к людям уходить, а ее оставить не могу. Пойми, Казимир, ведь без малого пятьдесят лет вместе. Рука об руку. Как же теперь я ее оставлю? Вся надежда, что, когда помру, кто-нибудь и меня рядом с ней положит, чтобы и там быть вместе.