Вся жизнь конспирация. История семьи нелегалов - Михаил Владимирович Фёдоров

сведения об окружении и лицах, которые могут представить интерес для разведки. Конечно, внимание, и вполне заслуженное, привлекла Дороти Мэллоу, жена английского дипломата, с которой у Жанны сложились неплохие отношения и реальная основа для углубления контакта, чтобы впоследствии Сеп мог выйти на мужа. Свои соображения на сей счет мы отправили в Москву. Фигура Мориса Добривое пока четко не прояснилась, данные поступили на него впервые, раньше в поле зрения разведки он не попадал, но в связи с вышеизложенными обстоятельствами слово «Австралия» вызвало неприятный осадок. С этим человеком следует держать ухо востро и внимательно к нему присмотреться.

Вполне понятны наши переживания в связи с первыми неудачами на коммерческой ниве. Правда, нет худа без добра: кто из настоящих мелких, да и средних, предпринимателей не терпел в бизнесе фиаско? Тут, как известно, неудачи перемешиваются с удачами. Так что неуспех только подкрепил версию, что Сеп такой же, как и все вокруг. Соблюден постулат разведки: нелегал за рубежом не должен выделяться из общего ряда, не должен иметь слишком больших успехов, как и слишком заметных промахов. Естественно, нас волновала потеря валюты, выделенной нам Центром. А вообще, существуют ли какие-либо нормы, в прокрустово ложе которых требуется уложиться, чтобы создать респектабельное прикрытие для разведчика-нелегала, или за рамки которых нельзя выйти в обмен на жизненно важную информацию? Как заметил Фрэнсис Уолсин-гэм, глава английской разведки при Елизавете I, «любая цена за информацию приемлема», имея ввиду сведения, которые помогали разгромить Испанскую армаду[5].

Конечно, ни один человек, в том числе и разведчик-нелегал, не может в равной степени хорошо разбираться и в политических, и в финансовых, и в экономических, и в военных, и в научно-технических вопросах. Но его целеустремленность, высокая предварительная подготовка, жизненный опыт, личная установка на достижение поставленных в Центре целей помогают врастать в чужую среду. Наши операции по вступлению в компаньоны и есть результат устремленности и, конечно, везения.

Но без помощников в нашем деле ни за что не обойтись. Сейчас, когда мы окрепли, появляется возможность отправляться на поиск и восстановление связи с теми друзьями нашей Родины, которые сотрудничали с нашей службой в предвоенные годы. Лихолетье войны привело к свертыванию контактов, разбросало человеческие судьбы, оборвало связующие нити. Живы ли они? Обошла ли их стороной «коричневая чума»? Верны ли принятым на себя обязательствам? Однако не только прагматические интересы закладывались в наше задание определить, насколько эти люди могут быть полезны нелегальной разведке в настоящее время, но и, в случае необходимости, оказать моральную да и материальную помощь своим былым тайным соратникам.

Раскрытие перед иностранным государством имен разведчиков и агентов в годы первой мировой войны считалось бесчестьем! Аналогичный кодекс чести исповедовали нелегалы и передавали его своим добровольным помощникам, олицетворяя в глазах последних и патриотизм, и верность Отечеству, и бескорыстное служение долгу. На такой благодатной почве выросла и наша разведка, сохранив в традициях лучшее, оставленное предыдущими поколениями. Своеобразным мостом между прежней российской и нашей внешней разведками может служить одиссея одного ротмистра царской армии, призванного в разведку в 1916 году. А в 1919-м году он уже по заданию Дзержинского под псевдонимом Вано уезжает в стан белых армий, остается без связи и пароля, мытарствует по Западной Европе, используя обстоятельства, привлекает к себе внимание английской разведки «Сикрет интеллидженс сервис». Во время второй мировой войны выполняет задания англичан, награждается орденом, а после окончания военных действий связывается с представителем нашей службы и заявляет о своей готовности сотрудничать с ней «во имя безопасности родного народа». Просьбу Вано сопроводил письменным отчетом о «проделанной работе» и прожитой жизни, который читается похлеще любого выдуманного детектива. Вот строки из этого документа:

«… Когда над Россией сгущаются тучи третьей мировой войны, пусть на первых порах и «холодной», прошу использовать мое положение, жизненный опыт и некоторые выходы на британскую С ИС в интересах обеспечения безопасности нашей Родины. По-прежнему верный Вам — Вано.

8.05.1955 г.»

Да, заманчиво предложение подключить такой источник к работе, проникнуть в британские спецорганы, завязать игру с английской разведкой. Но многое в этой истории еще предстоит проверять, перепроверять, убеждаться в достоверности, надежности, чтобы получить «зеленый свет» на встречу с Вано. А пока нам поручается выехать в Испанию и Португалию для возможного восстановления связи с рядом законсервированных источников. Как говорится, первая проба пера в деятельности нелегальной разведточки. Соответствующая ориентировка и установочные данные зарубежных помощников получены. Одна заковыка: адрес предвоенной поры наверняка у кого-то из бывших агентов поменялся или сменилось название улицы… В общем, многое будет зависеть от нашей находчивости и изобретательности.

ОПАСНОСТЬ ДЫШАЛА В ЗАТЫЛОК

СЕП

Разведчик-нелегал никогда не исключает того нежелательного случая, когда в зарубежной командировке ему придется столкнугься с проявлением внимания со стороны спецслужб страны назначения. Это, как говорится, издержки профессии. К такому неожиданному повороту событий он должен быть заранее готов и психологически, и профессионально.

«Первое дыхание» контрразведки мы тоже вскоре почувствовали. И, как уже известно читателю, принес его наш ближайший «друг» — архитектор Морис Добривое. Первый этап — блеск недоверия в глазах, второй — повышенное любопытство, чего раньше за ним не наблюдалось, и третий — хитроумные лисьи заходы с целью что-то выведать. Представьте: располагающая обстановка в нашей квартире, в компании Мориса просматриваем любительский фильм, снятый нами во время отпуска, гость рассуждает о планах проведения в будущем году своего отпуска на Средиземном море… И вдруг, как бы между прочим, просит показать загранпаспорта, по которым мы въехали в страну: мол, чем отличаются полученные за границей документы от выдаваемых здесь.

Согласитесь, довольно странная просьба. «Он же сам вернулся из Австралии», — мелькнуло у меня в голове. Внимательно просмотрел, задержавшись взглядом на неразборчивой подписи чиновника, выдававшего документ, ехидно хмыкнул: «Левой рукой кто-то подписал». Я не взорвался и подчеркнуто спокойно назвал фамилию чиновника — и Морис тут же быстро сменил тему, принялся разбирать достоинства и недостатки нашего кинофильма. Этот эпизод, естественно, нас насторожил, и мы решили более внимательно присмотреться к «другу».

Позднее подозрения усилились. Морис стал навязчиво одни и те же вопросы задавать каждому из нас в отдельности. Как-то, находясь с семьей у нас в гостях, он использовал момент, когда Жанна вышла на кухню, спросил меня, каким маршрутом мы прибыли в страну. Получив ответ, он под благовидным предлогом переместился на кухню и стал об этом расспрашивать Жанну. В другой раз, в воскресный день, при совместном посещении кафе Морис