Тайна раджи - Хари Нараян Апте

— Я открыл ей, кто я и зачем пришел в Паталипутру, и только с ее помощью встретился с Мурадеви. Теперь мое дело сделано, и я могу уйти. Я счастлив, что вернусь к Майядеви с добрыми вестями. Мне пора уходить. Прошло много времени, и раджа киратов уже, верно, беспокоится. И меня ждут дела в моей обители.

Прощаясь с монахом, Чанакья как бы между прочим обронил:

— Раджа киратов собирался послать как-нибудь своего сына в Паталипутру погостить у Мурадеви да поучиться управлять государством у раджи Дханананда. Если так случится, то, может быть, раджа киратов пошлет меня сопровождать юношу. Тогда мы еще увидимся.

Пока он так говорил, Вриндамала понемногу оправилась от смущения, пришла в себя от похвал и решилась спросить брахмана насчет тех слов, какие обронила Мурадеви при расставании с Чанакьей.

— Мурадеви? — удивился брахман. — Мурадеви послала привет матери и брату. Да ты сама знаешь, что обычно передают женщины с теми, кто держит путь в их родительский дом. То же сказала и Мурадеви. Я даже толком все и не запомнил. Понял главное, что она счастлива, что кончились ее горести. Еще просила, чтобы прислали к ней племянника. Вот и все, пожалуй.

— Нет, нет, — воскликнула Вриндамала, — это не были слова привета! «Хорошо, что ко мне придет помощь. Но если бы этого и не случилось, я все равно исполнила бы свою клятву» — вот что она сказала. Я хорошо слышала. Что это значит?

Чанакья слегка смутился от неожиданности, но сумел это скрыть и, точно что-то припоминая, пробормотал:

— «Клятва»? «Помощь»? Она так говорила? Что-то я не помню. Нет… нет… Кажется, в самом деле… Да, она сказала, что хочет, чтобы кто-нибудь из родных приехал поддержать ее. Сейчас она в милости у раджи, но счастье переменчиво, а враги ее не дремлют, поэтому хорошо бы иметь около себя кого-нибудь из близких. До сих пор родные словно забыли про нее, но теперь пусть явится кто-нибудь, мать или племянник. Иначе она и думать забудет, что есть у нее родительский дом, и никого больше видеть не пожелает. В том и была ее клятва. Ничего больше.

Вриндамала недоверчиво выслушала брахмана и почему-то усомнилась в истинности его слов. Нет, не о той клятве говорила Мурадеви, — чувствовало ее сердце. Но она ничего не спросила у Чанакьи и спрятала глубоко в душе свои сомнения.

На другой день брахман покинул город. В пути он думал о том, чего уже достиг и как много еще предстоит сделать для исполнения задуманного. Он нащупал трещину в здании царского благополучия, он приобрел верную помощницу. Но как быть дальше? Он пообещал, что вскоре вернется в Паталипутру с будто бы сыном раджи киратов, который, пользуясь родством, сможет завершить свое воспитание при дворе Дханананда. Но сам он, Чанакья, беден, а Чандрагупта взращен пастухами. Где взять нужные средства, чтобы достойно снарядить юношу, окружить подобающей свитой? В их лесной обители не сыщешь и разменной ракушки, а тут требуются золото и драгоценности. И медлить нельзя. Нужно сразу же вернуться в Магадху. А там тоже предстоят большие расходы. Теперь понадобится иметь и слуг и тайных соглядатаев. Всем придется платить, никто не станет служить даром, тут не помогут хитрые речи. Где же взять денег?

Чанакья в самом деле был нищ, да никогда и не стремился к богатству. Трудно было найти человека более неприхотливого и лишенного всякой корысти, чем Чанакья. И теперь он размышлял о богатстве лишь потому, что без него невозможно было исполнить задуманное.

Наконец он решил, что не стоит пока ломать голову, что так или иначе он что-нибудь придумает, и мысли его потекли в другом направлении. Как-то там в обители управился с делами Чандрагупта? Совладал ли с юными бхилами, кхаси, гондами? Или, может, не справился, рассорился со всеми по молодости? При нем самом все шло легко, по заведенному порядку. Он обучал юношей разным наукам, а те служили ему, собирали для него плоды и корни, сами кормились охотой. Поддерживали обитель и раджи, сыновья которых учились у знаменитого брахмана. А что там теперь?

Так раздумывая и тревожась, подвигался Чанакья к пределам своей обители. И чем ближе подходил, тем сильнее становилось его беспокойство. Но у самых границ обители тревоги на время оставили его. Он стал думать о том, как встретит его любимый ученик, что скажет, как, должно быть, обрадуется. Нетерпение и счастливое предчувствие переполняли его душу. Отчего бы это? Знать, хорошие вести ожидают его!

И вот брахман ступил на землю своей обители. Он сразу услышал радостный гул вдали, шум, крики, ликующие возгласы. Наверное, подумал Чанакья, кто-то из его учеников отличился на охоте. Что же там за добыча — лесной буйвол, тур, горный баран или, может быть, тигр? «Кстати я пришел, им приятно будет похвалиться своей удачей». И он пошел в ту сторону, откуда слышался шум. Сквозь деревья и заросли он увидел, что все его ученики собрались на поляне, что Чандрагупта стоит в центре, тут же что-то сложено в кучу. Рядом он разглядел группу связанных пленников греков. Все юноши возбужденно шумели. Чанакья решил спрятаться за деревьями и послушать немного, о чем они говорят. И он услышал:

— Чандрагупта! — говорил один из учеников. — Будь здесь сегодня учитель, он похвалил бы тебя…

— Почему «тебя», Вираврата? Скажи «нас». У меня заслуги не больше, чем у всех остальных. И хватит об этом. А вот что мы станем делать с таким богатством? Я предлагаю оставить все как есть, а когда вернется наш учитель, сложить как дар к его ногам. Вы согласны со мной?

— Согласны, согласны!

— Конечно, Чандрагупта! О чем ты спрашиваешь?

Чанакья не мог больше оставаться в укрытии. Он шагнул из тени деревьев на свет, к своим ученикам:

— Дети мои! Долгой вам жизни! Я несказанно счастлив узнать о вашей любви и преданности.

Он вышел на поляну, и блеск золота ослепил его — груда сокровищ у ног Чандрагупты сияла и переливалась.

Не нужно и рассказывать, с каким восторгом встретили юноши своего учителя, о котором только что вспоминали. Когда первый пыл встречи немного улегся и все выразили любовь и почтение наставнику, кто-то принес для него шкуру антилопы, и один из учеников, Вираврата, начал рассказ:

— Сегодня Чандрагупта повел нас против греков. Это был отряд в пятьсот или шестьсот человек. И Чандрагупта обратил их в бегство. Многие были убиты, других мы взяли в плен…

— Учитель, — вмешался другой юноша, — они напали на соседнего раджу, грабили бедняков. Они отняли сокровища у раджи и везли их своему царю Селевку Никатору. А Чандрагупта…

— Учитель, — перебил Чандрагупта, — почему он говорит обо мне одном? Мы все вместе одержали сегодня победу. И все богатства, добытые нами, мы отдаем вам в дар, а этих пленников считайте своими рабами. Ваш приход сегодня — нежданная милость для нас. Примите же наше подношение и благословите нас.

И тут все ученики разом закричали:

— Пусть здравствует учитель!

— Да здравствует благородный Чанакья!

Слезы любви наполнили глаза брахмана, судорога перехватила горло. Не в силах вымолвить ни слова, он привлек к себе Чандрагупту, Вираврату и других учеников и, немного справившись с волнением, сказал только: