Хищный. Наглый. Холостой - Алина Ланская

— Я тебя слушаю. — Не дожидаясь приглашения, я уселась в мягкое кресло, стоящее рядом с книжными шкафами. Большая редкость в современных квартирах, где книги в таком количестве если и есть, то надежно спрятаны в планшетах и телефонах.

— Кальянов попросил приютить кота на несколько дней и никому не говорить об этом, — начал свой рассказ Савва. — Честно скажу, я не был в восторге от этой просьбы, но Паша умеет убеждать.

— Даже тебя? — не удержалась я, но Баринов проигнорировал сарказм в моих словах.

— Мы с Савелием быстро поладили, и я изменил свое мнение.

— Самсоном, — поправила я.

— Савелием. Кать, я так привязался к нему, что даже сказал как-то Кальянову, что могу оставить его у себя насовсем.

— Что?!

— Да. — Баринов нисколько не смутился своего признания. — Но потом Савелий попал под машину. Моя вина, Кать. Потащил к ветеринару, но переноску не до конца застегнул.

— И ты сказал Кальянову, что кот погиб? — тихо спросила я, вспоминая, как ревела у Пашки на плече, а потом орала на него, что котенка не уберег. Мы тогда первый раз с ним поругались. А через три дня я пришла мириться.

— Нет, Катя. Я сказал Паше, что Савелия чуть не задавила машина, но все обошлось. Ветклиника рядом находилась, сразу же на операцию…

Дальше я слушала Баринова как в тумане, в голове крутилась мысль, которая не давала мне нормально дышать.

— То есть Пашка мне наврал? — перебила я Савву на полуслове. — Он знал, что Самсон жив, и наврал мне?!

Я подняла взгляд на Баринова, и мне до тошноты в горле не понравилось то, что я увидела в его взгляде. Жалость.

— Поэтому я и спросил, хватит ли сил, Кать. Ты не любишь разочаровываться в людях. В этом твоя беда.

— Дальше что? — Нотации от этого человека я не была готова слушать.

— Пашка сказал, что кот может остаться у меня, как я и хотел. — Баринов отошел от окна и встал напротив. — Тебе он не нужен, потому что так и не нашла квартиру, чтобы съехать от родителей.

Я молча закрыла глаза. Не хотелось даже дышать.

— Не скрою, я был рад забрать себе Савелия, — продолжал Баринов, — и в кои-то веки даже испытал благодарность к Пашке.

— А он был счастлив оказаться тебе полезным, — прошептала я. — Он всегда так хотел тебе понравиться… Поверить не могу! Но… нет, не верю!

Я вскочила с кресла, быстро пересекла кабинет, но у самой двери остановила себя. Устраивать прилюдную разборку Кальянову я не стану, вытрясу из него все дерьмо дома.

— Все что угодно, лишь бы не разочароваться в Паше, да, Катянь? — зло бросил мне в спину Савва. — Все-таки до правды ты так и не доросла.

Я обернулась.

— Да, я не люблю разочаровываться в любимых людях. И что?

— То, что разочарование — это единственная для тебя возможность своими глазами увидеть реальность! — Теперь уже и Баринов завелся. — Чары чужие развей, принцесса!

— Да пошел ты! Со своими сказками!

— Сказочник у нас тут один, — хмыкнул Савва. — И он не в этой комнате.

Что-то держало меня рядом с ним сейчас, мешало уйти. Напряжение в воздухе выросло до предела, но по-другому у нас с Бариновым бывает редко.

— Что ты плел мне, когда позвонил в начале недели, помнишь? — Мне было приятно увидеть изумление на его лице. — Ты так натурально удивился, когда я сказала, что выхожу замуж за Кальянова, а на самом деле все прекрасно знал и без меня. Дима растрепал тебе о свадьбе в Лондоне. И тогда ты не собирался в Москву, кстати.

— Да, я знал. Но я всегда верю в лучшее, когда дело касается тебя, Катя. — Баринов широко улыбнулся. — Все могло измениться с того момента, как я говорил с твоим братом.

— Но не изменилось. Иногда мне кажется, что ты специально приехал, чтобы сорвать нашу свадьбу. Ты так ненавидишь меня и Пашку?

Последние фразы были лишними, конечно, но эта безумная мысль мне уже пару дней не давала покоя.

— Я бы не назвал это ненавистью. — Баринов шагнул ко мне, заставив отойти назад и почти прижаться спиной к двери. — Да и ты… на самом деле вовсе не ненавидишь меня.

— Тут я бы не была так уверена. — Мой голос внезапно охрип, я запоздало осознала, что между нами почти нет пространства. — Ты мне никогда не нравился…

Я запнулась — глаза Саввы были похожи сейчас на грозовое небо. Но самое страшное, что мы оба знали, о чем он сейчас думает.

Значит, точно не забыл.

— Даже тогда? — Он положил ладонь на мое лицо и легонько погладил щеку большим пальцем.

— Всегда! — гневно выдохнула я. И тут же прочитала свой приговор в его глазах.

Губы задрожали от воспоминания того единственного поцелуя. И приоткрылись чуть шире в ожидании второго.

Два с половиной года назад

Я в последний раз бросила взгляд на раскрытый рюкзак. Вроде ничего не забыла, хотя наверняка в деревне понадобится что-то такое, о чем я сейчас и подумать не могу. До сих пор не верится, что Новый год я буду встречать в полном одиночестве.

— Может, не надо, а? — Диля сидела на диване, скрестив ноги по-турецки, и с несчастным видом смотрела то на меня, то на мой темно-бордовый рюкзак. — Кать, а давай я с тобой поеду? Ну пожалуйста!

— Нет, Диляр. — Я подошла к подруге и села рядом, крепко обняла ее за плечи и выдала классическую для таких случаев фразу: — Мне нужно побыть одной и все обдумать.

— Кать! Завтра 31 декабря! Праздник на носу, твой любимый, кстати! Нет, одну я тебя в эту глушь не пущу. Да и Пашка с ума сойдет, когда узнает, что ты не поедешь со всеми.

От напоминания о Кальянове больно заныло в груди. Мы поссорились. Очень сильно, всего второй раз в жизни.

— Никому не говори, где я, Диль. Баринову я сама позвоню и скажу, что не приеду. Он не сильно расстроится.

Савва предложил всей нашей группе отметить Новый год на даче его родителей под Москвой. Самые нетерпеливые, типа Олеськи Лурии, еще утром отправились в хоромы нашего «золотого мальчика». Пашка тоже хотел сегодня ехать, может, уже там…

— Кать, мне жаль, что вы поссорились с Пашей. — Диля выглядела такой несчастной, что мне стало жаль ее больше, чем себя. — Но это же глупо! Вы любите друг друга!

— Иногда мне кажется, что мы слишком разные и хотим от жизни разного… И когда закончим учебу, тут же разбежимся кто куда.

— С чего ты так решила? — Диля вдруг напряглась, даже взгляд перестал быть таким несчастным.

— Ему нравится то, что недоступно. Он хочет быть как Баринов, пытается ему во всем подражать, но это другой мир, и Пашка в нем чужой. Но никак не может этого понять. А я терпеть не могу вашего Викинга и всю его шелуху вокруг. У меня отчим точь-в-точь как Саввушка.