Слово рыцаря тьмы - Петр Мамченко

— Всё понятно? — Странник, если серьёзно, нисколько не надеялся, что кто-нибудь поймёт. Больше рассчитывал напугать так, чтобы хватило ещё на пару поколений.

Внезапно в толпе послышалась какая-то возня, рычание и визг. Внезапно без всякого предупреждения к гостю вытолкнули одного из дикарей. Димка даже отступил, не зная чего ожидать. Это охотник, "добровольно" отправившийся на бой с чудовищем? Или жертва?

Тощее и покрытое ссадинами недоразумение со стоном приподнялось и замерло, обнаружив себя в шаге от страшного чужака. Из распахнутых серых глаз плеснуло стылым ужасом. Жертва захныкала и попыталась вновь спрятаться в плотном клубке тел, но вновь была отброшена мощным пинком. Только сейчас, когда тощая фигурка вновь перекатилась к нему под ноги, странник заметил небольшую грудь и узкие бёдра, подчёркивающие впалый живот. Самочка. Или правильнее, девушка? Хотя на выбранной для заклание первобытной даме не было ни клочка одежды, странник рассматривал её с чисто научным любопытством, без мужского интереса. Слишком уж представительница племени не соответствовала привычным канонам красоты. Да и пахла ничем не лучше, чем остальные сородичи.

Дикарка села на корточки и внезапно протянула что-то страшному чужаку, сопровождая дар всхлипываниями. Димка невольно присмотрелся и тут же пожалел об этом. Это оказалась хорошо прожаренная, местами даже обугленная кисть руки, наверняка принадлежавшая ещё вчера кому-то из его противников. Угощение? Или реакция на его художества?

— Сдурели, людоеды? Сами жрите такую гадость!

Девица каменного века выронила мерзкое подношение и сжалась в комочек, завывая и прикрывая голову тонкими руками. Остальные дикари, как ни странно, не испугались, а даже приподнялись, наверняка ожидая, что недовольное чудовище растерзает неудачницу. Димке стало неловко. К тому же, судя по виду, бедняжке и так нелегко живётся в племени — должно быть, для местных она тоже не красавица, или же здесь так обращаются со всеми?

— Ладно, не плачь. Я не на тебя рассердился. — Димка вздохнул и даже попытался погладить дикарку по голове, но тут же отдёрнул руку. Они, должно быть, волосы вообще не моют! Прикоснёшься к этой гриве, а потом пальцы не разлепишь!

Девушка с удивлением посмотрела на чужака и внезапно улыбнулась. Чумазая, тощая, с выступающими массивными челюстями, она казалась пародией, злым шаржем на Катю. Димка постарался выдавить улыбку в ответ.

Дальнейшие события застали его врасплох. Дикарка, внезапно утратившая страх, медленно протянула руку и коснулась колена странника. Затем заурчала, подползла на четвереньках и потёрлась о ногу. Димка вздохнул, прикинув, что снова придётся стирать джинсы. Но основное только начиналось. Девица грациозно изогнулась, и вдруг пригнулась к полу, выставив в его сторону тощий зад.

Некоторое время странник с недоумением разглядывал выпяченную филейную часть, прикидывая, как это воспринимать, как оскорбление, или как приглашение познакомиться поближе? Дикарка с недоумением оглянулась, задёргала бёдрами и томно замурлыкала, как большая кошка. Похоже, второе.

Оставшееся племя явно успокоилось. Большая часть дикарей продолжала наблюдать за чужаком, но во взглядах было только любопытство, не страх. Из дальнего угла послышалось чавканье, кто-то кого-то бил, с визгом и рычанием. Пожалуй, даже у обезьян настроение не меняется так быстро. Или дело в том, что он видел только относительно цивилизованных животных, в зоопарках и цирке?

— Вот как? — Димка недобро ухмыльнулся. — Считаете, откупились, и всё в порядке? Между прочим, она не в моём вкусе!

Но на слова чужака уже никто не обращал внимания. Только тощая дикарка настойчиво добивалась взаимности. Один из охотников деловито сгребал дрова потушенного костра. Затем вытащил грубо сделанную корзинку из коры, и осторожно сунул внутрь щепку и принялся дуть.

Не обращая внимания на несостоявшуюся любовницу, странник двинулся к охотнику. Слишком уж эти действия напоминали разведение огня. По пути пришлось несколько раз пнуть не торопившиеся уступать дорогу грязные тела.

Когда Димка подошёл, по щепке уже побежали крошечные язычки пламени. В грубой корзинке оказались песок и несколько едва тлеющих угольков. Достаточно эффективный способ сохранения и переноски для дикарей, ещё не научившихся добывать огонь с помощью трения или кремня.

— Ребята, я ведь предупреждал, огонь — табу! Раз уж у вас настолько короткая память, придётся повторить урок!

Странник наступил на корзинку и легко растёр хрупкое изделие толстой подошвой ботинка.

Хруст неожиданно громко прозвучал в мгновенно установившейся гробовой тишине. Охотник, почти раздувший огонь, замер в глубоком потрясении. Пещерные жители, вновь забывшие о своих делах, смотрели на чужака со смесью ненависти и страха. Должно быть, убить жилище огня здесь считалось проступком похуже, чем убийство соплеменника или воровство добычи. Незнакомец вновь стал непонятным и враждебным, когда, казалось, уже нашёл себе занятие в общей пещере и заинтересовался самкой.

Из глубины пещеры донёсся рёв. Дикари торопливо отодвинулись в разные стороны, открыв для обозрения кряжистого воина, со злобой глядящего на чужака. Должно быть, вождь — весь покрытый шрамами, в набедренной повязке, которую здесь носили только лучшие воины. Именно этот тип ревел, надсадно напрягаясь и постепенно багровея заросшим лицом. Пытается напугать, или преодолеть страх перед чужаком?

— Давай, чучело, действуй! — Димка усмехнулся. — Хочешь драться — так дерись, вбитое через боль и страх запоминается лучше!

Должно быть, именно спокойный, без рыка и рёва голос чужака, позволил первобытному берсерку окончательно побороть страх. Подхватив с пола оружие, дикарь ринулся в атаку с азартным завыванием. Остальные охотники нерешительно зашевелились, нащупывая оружие. Чужак опасен, но если вождю удастся его хотя бы ранить, можно напасть всем скопом и добить.

Странник же с недоумением рассматривал оружие противника, больше всего напоминающее по виду толстый костяной меч, отчего-то схваченный двумя руками, и по местной традиции, направленный в живот Димке.

Притупившаяся было за время общения злость вернулась с прибылью. Слишком уж свежи были воспоминания о недавней ране, о смертной боли и безнадёжности. И он готов был щедро поделиться ценным опытом с кем-нибудь из родственников своих обидчиков.

Навстречу врагу шагнул не прекраснодушный землянин, всегда отыскивающий самые гуманные пути, чтобы никто не пострадал и не обиделся, а тьма в человеческой оболочке. Неистовый зверь, в котором древнейшие дочеловеческие инстинкты слились с ещё более древним злом. С поразившей его самого скоростью Димка скользнул навстречу дикарю, правой рукой небрежно отвёл костяное оружие, а пальцами левой ткнул в грудь противника. Пожалуй, этот удар враг оценил бы и сам по себе, но сейчас с виду безоружные руки продолжались "теневыми когтями", с лёгкостью скользнувшими в плоть охотника.

Странник почти без сопротивления вырвал у вождя оружие и тут же отступил. Не стоит позволять кому-нибудь зайти за спину. Но почему враг стоит, как громом поражённый? Испугался? В шоке? С чего бы, Димка ведь считал, что "когти" пронзят дикаря, а результата не видно.