Красный волк - Н. Свидрицкая

на него. Неожиданно коснулся пальцами татуировки на его плече:

— Люди твоей Касты до сих пор делают такие татуировки, но Нападающего Волка я никогда на живом теле не видел. Не принятая символика.

— Это символ моей мести. — Неохотно ответил Ив. — Я отомщу, или сойду с ума.

— Ты хороший человек, Волк. — С непонятным выражением на лице: смесью жалости, досады, уважения, симпатии, — сказал лорд Рэн. — Такой хороший, что даже подонки вроде нас делаются людьми возле тебя. Но это и опасно для тебя.

— Почему? — Искренне удивился Ив.

— Разлад в душе…Невыносим. Трудно уже не делать зло, но и делать… на твоих глазах — погано.

— Но… — Ив был слегка шокирован, — я полагал, что все вы в прошлом оступились, и только.

— Знаешь, чем были заняты Кмоль и Рэтха на предыдущем терминале? Они купили себе женщину — клона, и с ней… нет, этого я тебе не скажу. То же самое, только по-разному, все остальные, кроме, пожалуй, Шена, да пары раббиан. Ну, и Моанна, жестока, холодна, но по-своему чиста. Ста, невинная крошка, переплюнет нас всех по всем пунктам. Ты знаешь… а, нет. Такому, как ты, незачем знать подробности.

— А ты?

— Я в каком-то смысле хуже всех. — Лицо лорда Рэна исказилось. — Хотя сейчас от моего порока не страдает никто, кроме меня. И я хочу, чтобы это оставалось так и впредь. Мне не нужны… мне не хочется… — Он мучительно искал слова, чтобы выразить свою мысль. — Мне не нужны привязанности, которые… я не могу позволить себе.… Это разрушило жизнь всем, кто прежде был связан со мной. Если я — раб своего порока, то пусть это буду я один!

— Это соль?! — Догадался Ив. Он и раньше замечал неладное, но по природе своей не мог думать о человеке плохо без веских тому доказательств. Кинтаниане не мутировали от соли, и угадать в них наркомана было сложно. Но кое-какие признаки были, и Ив внезапно понял, что замечал их и прежде, только не отдавал себе в этом отчёта.

— Это уже намного хуже. — Сильно побледнев, сказал лорд Рэн. — Ты представить себе не можешь, до чего это страшно. Пусть ваши демоны ночи, Ти и Мерц, хранят тебя от этого! А я прошу тебя.…Очень прошу: избегай меня. Если я вдруг позову тебя к себе, не приходи. Я опасен тебе, смертельно опасен, Волк. Я твой самый страшный враг! Беги от меня; берегись меня! Я полюбил тебя, и не хочу причинить тебе зло. Это убьёт меня самого… хотя давно пора бы.

— Я не верю во власть этой дряни над человеком. — Решительно произнёс Ив. — Люди моей Касты всегда верили, что воля и разум способны победить всё.

— Вы всегда были романтиками. — Устало произнёс Рэн, глядя на Ива почти с нежностью. — Мир переменился с той поры, и даже наркоманы уже не те. Мы с тобой поздно встретились, друг мой. Может быть, в иной жизни нам повезёт больше?

Ив никак не мог смириться с тем, что Рэн наркоман. Раздумывая о способах помочь ему, Ив отправился к Аэла и спросил о том, как можно избавить от зависимости человека, принимающего пска очень давно.

— Никак. — Печально ответила Аэла. — Ты имеешь в виду лорда Рэна? Ему помочь невозможно. Он пытался, и не один раз, как-то избавиться от своего порока, как-то облегчить свою жизнь, но это уже больше не порок. Соль не приносит ему наслаждения, он не получает от неё того драйва, ради которого начал всё это. Соль нужна ему уже просто для того, чтобы не умереть. Ты знаешь, чем коварен пска?

Ив знал, но был так потрясён услышанным, что промолчал, и Аэла продолжала:

— Химические процессы в организме принимающего пска необратимы, и ведут к тому, что весь кальций исчезает из организма, и заменяется пска. Отсюда чудовищные мутации наркоманов всех прочих рас. Но соль хрупка, и быстро вымывается прочь. Поэтому мутанту каждый день необходимы огромные дозы. Если его лишить соли, или хотя бы уменьшить дозу, кости его будут ломаться от простого нажатия, а мучения, которые он испытывает, просто невыносимы. Это страшно, кхем Волк.

— Что-то же можно сделать. — Прошептал Ив.

— Теоретически да. — Кивнула Аэла. — Пару лет назад двое мероканцев, Тибра Заэм и Кейсар Вера, провели операцию над кинтанианином — мутантом, заменяя пска в его организме на кальций буквально по атому. Но это происходило долго, было безумно сложно, и прошло не очень удачно. Никто ещё не решился на повторную операцию.

— Почему?

— Соль пациенту больше не нужна, он не наркоман, но у него искусственные почки, и каждые две недели он проходит полный, очень сложный курс лечения. Его нельзя назвать здоровым человеком, и карьера его кончена.

— И всё-таки я не верю, что никакой надежды нет. — Упрямо произнёс Ив. — Понимаешь? Я не верю, что хорошего человека, который раскаялся в своих ошибках, нельзя спасти! Пусть это будет сложно и долго, но что-то можно сделать, я уверен!

Выйдя от Аэла, Ив прямиком направился к лорду Рэну. Чувства его были противоречивыми, а намерения — неясными, но он чувствовал потребность поговорить, пообщаться, просто его увидеть.

Сигнал говорил, что Рэн у себя, но дверь опять не открывалась. Ив проявил упрямство, и через несколько минут Рэн — таки впустил его. Всё помещение было заполнено розоватым дымом; Ив слишком поздно уловил знакомый тяжёлый запах, и понял, что это соль, и что он успел вдохнуть дозу, скорее всего, смертельную для себя. Попятился, теряя почву под ногами, выпал в коридор и провалился в беспамятство.

Десять дней — максимум того, что может провести в гиперпространстве механический корабль, — Анна так скучала в его ограниченном пространстве, что мечтала даже об опасности или небольшой и неопасной аварии, только бы не маяться в крохотной каюте. Когда Грит вышел на связь в первый раз, Анна бросилась к передатчику, как чёрт за невинной душой; по голосу Кейва, который говорил с нею, она поняла, что они с Рокелом пребывают в такой же тоске и скуке. Новости были неутешительные. Грит накапливал энергию очень медленно; Кейв бился по двадцать часов в сутки, чтобы хотя бы в шахте, с питанием мозга Грита, не было никаких проблем, но колебания силы тяжести, перепады температуры и энергии случались так же часто, как и в первый день. Они не могли понять, в чём проблема; Грит с ними не разговаривал, и действовать приходилось наугад. Анна тоже не могла его расспросить, времени было мало, они только успели перекинуться парой слов.

И снова