Вехи русской истории - Дмитрий Пучков

Но при всем величии Сталинградской битвы есть один момент, вызывающий еще большее удивление, – отношение к этой победе советского народа. Не было в этом отношении ощущения невероятного чуда, счастливой случайности, чувства отпустившего страха. Подобные чувства часты в мировой истории. Достаточно вспомнить ликование французов от «чуда на Марне» в Первую мировую или потрясение англичан от своей победы под Ватерлоо. Население Советского Союза восприняло победу под Сталинградом как давно ожидаемую и неизбежную. Скорее ощущение невероятного, странного и неправильного было от того, что так долго пришлось ждать этой неизбежной победы, что немца пустили так далеко. При этом советская пропаганда постоянно апеллировала к победоносным предкам: «Кто с мечом к нам придет, тот от меча и погибнет».

Подобная уверенность в своей непобедимости была, пожалуй, только у древних римлян. Откуда взялся у советского народа этот «синдром непобедимости»? Чтобы понять это, нужно вернуться в прошлое нашей страны.

Эпоха богатырей осталась в былинах. Отсылы к мужеству столь далеких предков обычно не работают. Тем более у нас был длительный период зависимости от татар и общего упадка, который отразился и на военном деле. Россия сильно отстала от Европы и в XVI–XVII веках производила печальное впечатление.

Вот как это выглядело 400 лет назад.

Возьмем, например, описание француза Маржерета, проведшего много лет на русской службе.

Или воспоминания гетмана Жолкевского о битве под Клушиным.

И это о сражении, в котором русская армия превосходила поляков численно в 6 раз.

Что же изменилось за три с половиной столетия между Клушиным и Сталинградом?

Изменилось то, что при Петре Великом было возрождено служение Отчизне в качестве величайшей доблести. В Российской империи стали воспитывать дворян, будущих офицеров, как патриотов, чье высшее право – жить и умереть за Родину. Империю защищали солдаты «от русской земли», из крестьян. В русской армии не было более иностранных наемников. А во времена Анны Иоанновны, Елизаветы Петровны и Екатерины Великой стала невозможной и служба иноземных офицеров, если они не были готовы стать «русскими» навсегда.

И если под Нарвой шведы разбили втрое более многочисленную русскую армию, то уже при Лесной, спустя 8 лет, 12 тысяч русских солдат разгромили 16-тысячный корпус одного из лучших шведских генералов – Левенгаупта. И через год, под Полтавой, шведская армия была полностью уничтожена.

После смерти Петра слава русского оружия продолжала расти. При Анне Иоанновне русские войска под командованием Миниха не знали поражений. Спустя полстолетия после Лесной, при Цорндорфе, русские из-за бездарного командования Фермора были обойдены с тыла, управление нарушилось, строй распался. Это уже победа. Но Фридрих Великий не смог вырвать победу у русского солдата.

И вскоре Фридрих был наголову разбит Салтыковым при Кунерсдорфе в сражении, которое он тактически почти выиграл. Русская армия в той войне в первый раз взяла Берлин.

В «век золотой» Екатерины русская армия считалась в Европе «одной из лучших», а такая оценка означает, что просто лучшей. И только русская армия оказалась способна противостоять армии Наполеона. Причем не просто противостоять, но разбить ее, завершив войну в Париже. Русские войска с неповторимым другими армиями мужеством сражались с солдатами Наполеона под Шенграбеном, при Прейсиш-Эйлау, под Смоленском и Бородином, под Дрезденом и Лейпцигом.

Есть фраза, приписываемая Наполеону в связи с Бородинской битвой: «Бородинское сражение было самое прекрасное и самое грозное, французы показали себя достойными победы, a русские заслужили быть непобедимыми».

Кому бы на самом деле ни принадлежала эта фраза, она очень верно отражает суть русской армии. И поражения в отдельных сражениях и даже войнах – Крымской и Русско-японской – воспринимались как очень досадное и пока не преодоленное, но явно временное отклонение.

Сегодня для большинства граждан России наша военная история – это почти непрерывная череда побед даже над самыми сильными противниками, это история славы русского и советского оружия.

С чем же связано, кроме частых побед, такое отношение? Скорее всего, оно связано с особым восприятием патриотизма в России и СССР. У нас не было тесного «междусобойчика» средневековой Европы, породившего европейский космополитизм, когда нет особой разницы, живешь ты в австрийском или прусском королевстве. России пришлось развиваться в стабильно враждебном, ксенофобном окружении, воспринимавшем ее как обнаглевшего варвара, которого обязательно нужно поставить на место.

Эта гордость способна подвигнуть на правильные, героические поступки. Гордость за страну, за народ, за семью, за отца и так далее. Другое дело, что право гордиться нужно заслужить, нужно, как говорят, «быть достойными своих предков». У нас гордость за подвиги предков – это не способ показать свою крутизну или покачать права. Достоин – можешь гордиться, не достоин – иди и не позорь их. Это ясно понимали в СССР в момент Сталинградской битвы. Но такое понимание активно вымывается из сознания людей сегодня.

Именно такая «деятельная» гордость за своих предков и дает ту самую непобедимость. И именно поэтому человек антисоветский, который ненавидит СССР и советский период, – он обязательно антирусский. И человек, который презирает и не признает досоветский период развития нашей страны, – он тоже антирусский. И чем больше таких людей, тем меньше у нас остается «непобедимости» наших предков. Тем меньше шансов у нас сохранить не преодолимый никаким врагом рубеж в наших душах – наш «внутренний Сталинград».

8 сентября 1854 года в Крыму, на берегах реки Альма, произошло сражение, в котором после очень долгого перерыва часть русских войск без приказа, по причине деморализации, оставила вверенные позиции.