Феи Гант-Дорвенского леса - Марина Александровна Беляева

бы непременно так бы и сделала, если бы от её побега не зависела жизнь целого городка.

— Прости меня.

Тилли вздрогнула: она и забыла, что рядом с ней сидела Кейтилин. А ещё она не понимала, почему эта девчонка вдруг извинилась перед ней.

— Чего-о-о?

— Я говорю «прости», — Кейтилин тоскливо смотрела на огонь, и Тилли начинала бояться за неё: как-то нехорошо она смотрит… Нездорово. Заболела, что ли? Как это было бы сейчас некстати. — Приношу свои извинения. Понимаешь?

— Да за что?

— Ну. Я к дуар… дуэр… ну, в общем, карлику пошла, а хотя обещала костер сторожить.

— Да уж, это ты молодец, — хмыкнула Тилли, насаживая ещё один кусочек хлеба на палку: она решила, что покормить Кейтилин все же надо, а то ещё помрёт от голода и тоски. — Говорила же, никого не слушай и ничего не делай.

— Но я думала… ох, забудь. Я правда поступила очень глупо, мне не следовало так делать.

— Ну вот видишь, — кивнула Тилли, весело крутя хлеб над огнём. — Я тебе ожоги на руке оставила, полечи их. А то ж скоро на тебе вообще живого места не останется.

— Да-а-а, и правда болит. — Тем не менее Кейтилин даже не поднялась со своего места. Видимо, ей было совсем грустно, ну или ожоги болели не так уж сильно. Тилли ей приносить лекарство не стала, а вот хлеб положила рядом, когда тот достаточно поджарился. Сказала «Ешь давай» и вцепилась зубами в свой кусок. Вкуснотища! Девочка давно не ела ничего подобного. Ну как, вчера, конечно, ела, но вот раньше… Эх, маму бы этим угостить! И Жоанну. Только если та на Тилли орать не будет.

«Как там они», — вдруг вспомнила девочка, и ей стало очень грустно. Должно быть, они очень волнуются за неё. С ума сходят… Конечно, маме не придется её кормить, но ведь Жоанна работает куда меньше Тилли. Она дровяница и брусья носит, а Тилли с рудой работает, это стоит куда дороже и денег платят больше. Да, говорят, и умирают раньше, пыль там в нос попадает, ещё какие-то кошмары происходят, но ей всё равно долго не жить. Если эта каторга рабочая не уморит, так феи утащат, или дракон, или ещё мерзость какая. Чего ей бояться-то?

А Жоанна плачет наверное. И мама… впрочем, мама давно не плачет.

— Почему ты грустишь?

Кейтилин напряженно смотрела на Тилли, и девочку это почему-то взбесило. Ей-то какое дело? Вон, она всего-то от одного дня в лесу уже побелела со страху, а ещё чего-то спрашивает у неё! Наверное, сама думает про себя, что Тилли и грустить не о чем — конечно, о чем может грустить нищенка, у которой даже одежды не рваной нету!

— Ничего, — грубо ответила Тилли, отвернувшись. — Ешь давай.

— Я не хочу, спасибо за заботу.

— Хочешь с голоду сдохнуть? Тогда мне давай. Только нам ещё весь день идти, а мы даже не знаем, где находимся!

— Ты о семье думала, да? Или о проклятии?

— Да какая тебе разница! — закричала Тилли, и несколько недовольных фей были отброшены в сторону силой её голоса. — Не хочу об этом говорить, и всё! Отстань, приставала!

— Не кричи на меня, — дрогнувшим голосом ответила Кейтилин. — Что я тебе сделала?..

— Да достала ты меня своими вопросами!

Тилли резко вскочила и направилась в сторону леса. Кейтилин слабо её окрикнула, но девочка даже не думала смотреть в сторону своей попутчицы. Впрочем, Тилли не столько рассердилась на неё, сколько решила проучить — и пусть ей будет стыдно за своё любопытство!

«Наверняка она за мной сейчас кинется, — с мстительным удовольствием подумала Тилли. — Или разревется. Слабачка! Гилли Ду ей снился! А она ведь его даже не видела!..».

Отойдя на некоторое расстояние, Тилли посмотрела назад: странно, но Кейтилин так и не побежала за ней. Тилли на всякий случай сделала два шага назад и вновь обернулась — опять никого не было. Не слышно даже треска сломанных веточек и криков «Эй, Тилли! Прости меня! Я была неправа!».

Это ещё сильнее рассердило девочку.

— Ну и ладно, — тихонько сказала Тилли. — Не больно-то и хотелось.

И она не заплакала, хотя, конечно, повод для слёз был. Ведь она бы могла эту девочку Паучьему Королю предложить, вместо кого-то из своей семьи! Разумеется, ей было бы жалко Кейтилин, и она бы даже немного поплакала над ней, но ведь шанс-то был! А теперь что ей делать? Они же вместе в город шли… Может быть, вернуться назад?

— Ни за что, — твердо сказала девочка. — Вот ещё, она меня обидела, а я за ней возвращайся! Не будет такого!

Ответом Тилли служил тихий шелест осенних листьев да писклявые стрекотания летающих вокруг неё фей.

— Вот и я так думаю, — закончила мысль девочка.

Конечно, у Кейтилин было одеяло. А ещё вкусный хлеб, топор, чтобы обороняться от фей, лекарства… и пирожные! Да, пирожные было жальче всего. Или жальчее, да какая разница. Нет ничего хуже, чем лишиться пирожных, особенно когда ты не ел их ни разу и уж точно потом не съешь. Тилли вспомнила этот сладкий маслянистый вкус и жирный крем, и в животе у неё забурчало.

— Ладно, вернусь, — проворчала она. — Но сначала немного погуляю, всё равно эта курица не додумается, как костёр потушить.

И, успокоив себя, девочка уселась на землю. Она отошла не слишком далеко: так, чтобы её не было видно, но при этом не терять из внимания запах костра. Тилли вдруг подумала, что Кейтилин может придти в голову идея уйти, не потушив за собой угли, но потом решила, что на такую дурость даже Кейтилин не способна. Ну не маленькая же она, в самом деле…

Феи, окончательно обнаглев, летали рядом с девочкой, едва не задевая ту крыльями, руками и хвостами. Некоторые из них хватали её за волосы, и тогда Тилли негромко цыкала на них, отчего они разлетались в разные стороны. Феи были голые и одетые, в костюмах из листьев и кусочков деревянной коры, с зеленой и человеческой кожей, в шляпках из желудей, ореховой скорлупы, грибов… Некоторые болтали голыми ножками в воздухе, а у некоторых были крошечные сапожки.

«Это, наверное, те, что побогаче, — размышляла Тилли, глядя на фей. — Должны же у фей быть свои деньги. Иначе почему они такие разные? Хотя мама мне говорила, что денег у фей не бывает… Хотя как же лепреконы? А ещё они золотые волосы и блестяшки любят. Надо запомнить, а то вдруг понадобится».

Солнце совсем взошло над землей, и воздух окончательно