Ной - Дэвид Мэйн

Сим кивнул, а Ной с загадочным спокойствием произнес:

– Их нет.

– Ну да, – говорю. – Странно, что тебя не смыло.

– Одно из многих чудес, явленных Яхве.

– Да и волна не была такой уж большой, – вставил Сим. – Каких-то локтей двадцать. Достаточно, чтобы поднять корабль и при этом его не опрокинуть.

Ной кинул на него взгляд.

– Что уже само по себе чудо, – промямлил Сим.

Палуба под ногами качалась и кренилась. Я надеялась, что качка вскоре прекратится, одновременно подозревая, что этого, скорее всего, не случится. Шел косой дождь, а среди туч не было видно ни малейшего просвета.

– Эти бедолаги, у корабля… – начала я.

– Ну и чего с ними? – резко спросил Ной.

– Они утонули?

– Слава Богу, да. Надеюсь, – пробурчал он в ответ.

Сим помедлил, а потом, соглашаясь, кивнул.

– Это отвратительно, – сказала я.

Ной посмотрел на меня. В его взгляде ясно читалось: «Хочешь к ним присоединиться – могу помочь». Вслух же он произнес:

– Они были грешниками.

– Все мы грешны, – напомнила я ему.

– Они были нечисты пред очами Господа, – с нажимом ответил он. – Пятно, которое нужно было смыть. Мир стар, ему тысяча лет, может, больше. Он исполнился мерзостью и устал от грехов. Сейчас он омыт и чист.

Старик, сияя, смотрел на воду, на очистительные волны, смывающие грех. Каждая черточка его лица дышала счастьем. У меня подкатило к горлу. Причиной тому была не только качка.

– Мужчины.

Он посмотрел на меня, и улыбка на его лице померкла.

– Только мужчина может назвать ребенка мерзостью. Ни одна женщина не сможет взглянуть на мертвого ребенка и испытать такое счастье.

– Илия, – сказал Сим.

– И только бог мужчин может продемонстрировать любовь к своим творениям, уничтожив их.

Ной помрачнел, его лицо стало похоже на небо, затянутое тучами.

– Не навлекай на себя гнев Божий, женщина.

Мне хотелось спросить: «Что еще Он может сделать после того, что уже сотворил?»

Хотя ответ был известен: Он призовет меня на Свой суд и ввергнет во тьму бескрайнюю, и так далее и тому подобное.

Глаза Ноя сощурились и скрылись в морщинах, бескровные губы сжались. Он весь сморщился, как неспелый плод. Мне не оставалось ничего, кроме как повернуться к этим фанатикам спиной и пойти вниз.

* * *

Это было десять дней назад. Ной оставался на верхней палубе около недели, корабль несло по волнам, а дождь все лил. Несколько раз на глаза попадались торчащие из воды верхушки гор, но такое мы видели редко. А дождь все лил.

Мне стало интересно, сколько же воды на нас выливается. Я выбрала одну бочку, и когда она наполнялась, выливала воду за борт. Бочка высотой в три локтя заполнялась за полдня, иногда даже быстрее. Осмыслить масштабы такого ливня было выше моих сил. Естественно, дело не в одном дожде – уровень воды растет не только из-за ливня. Может, поднялся уровень морей?

Что обо всем этом сказал бы капитан-финикиец, предсказавший затмение? Смог бы он объяснить происходящее, допустим, на примере лимонов? Каждый раз, когда я вспоминаю его, моих дядьев и женщин – глав родов, меня терзает мука. Все погибли. Но я не могу позволить себе скорбеть о них: если начну, то уже не остановлюсь – слишком много людей сгинуло, целые народы, целые цивилизации. Я загоняю в глубь себя воспоминания о них и, вместо того чтобы скорбеть, измеряю уровень осадков или силюсь разобраться в происходящем.

Если происходящее вообще можно постичь.

Наконец Ной спустился вниз, его колотила лихорадка, и он впал в беспамятство. Он упал на пол в каюте, где и продолжает лежать, накрытый парой одеял. В то же время, похоже, только я и Хам обратили внимание на то, что корабль полон навоза, который надо регулярно выносить. Таскаться по палубам с корзиной, полной антилопьего навоза, на плечах не совсем соответствует моим представлениям о приятном. Однако я занята делом и часто выхожу на верхнюю палубу. Хотя, если кто вдруг решит помочь, возражать не буду.

Сим молится у тела Ноя. Удачи им обоим. Бера занята своими детьми. От Яфета пользы никакой – он страдает от качки, а Мирн играет с цыплятами. Следует отдать ей должное, она еще кормит домашних животных. Господи, благослови мать Хама, она весь день крутится у очага. Без нее нам бы пришлось голодать.

Иногда мы сталкиваемся с Хамом в коридорах на нижних палубах, и он, совсем как прежде, шепчет «Попалась!» и прижимается ко мне или хватает за попу. Хотя обычно такого не происходит. Хам изменился и бóльшую часть времени ищет трещины и протечки, взяв на себя всю полноту ответственности за то, чтобы удержать корабль на поверхности и не дать нам утонуть. Мне очень хочется ему хоть чем-нибудь помочь, но я абсолютно ничего не понимаю в кораблях. Поэтому я убираю за животными и кормлю самых злобных из них, тех, что боится Хам. Удивительно, но волки, крокодилы, львы и прочие хищники ведут себя очень тихо и спокойно, будто качка и вонь смолы притупили их инстинкты. Все что я могу сделать, это сдержать собственные инстинкты до того момента, когда все уснут. Я опускаюсь на Хама и нахожу под его туникой единственный в этом водном мире твердый и надежный предмет. Он дергается и двигается рывками подо мной, меня качает, словно лодку, но меня, как и ее, не опрокинешь. Все во мне содрогается в унисон бушующей за бортом стихии.

Эти ночи с Хамом мне помогают. Очень помогают. Но ими не остановишь льющий день за днем дождь. Они не избавляют меня от воспоминаний о тех несчастных, что утонули утром на второй день потопа, не спасают меня от мыслей, которые стервятниками кружатся в голове: «Почему я, а не они? Почему они, а не я?»

Ответа, конечно, нет. Его никогда нет.

…И лился на землю дождь сорок дней и сорок ночей.

Бытие 7:12

Было бы неверным назвать это забытье сном. Ной мечется в лихорадочном бреду, и ему видятся изгнание и спасение, Бог карающий и Бог милосердный, исключительные добродетели и страшные грехи. Ноя заливает холодный пот. Он бормочет слова, обрывки слов, издает бессвязные звуки. Лодку швыряет волнами, и Ноя швыряет вместе с ней. Бред целует его в щеку, а Галлюцинация гладит брови. Они верные спутники.

* * *

– Внемли мне, ибо я Господь твой. Никогда не поклоняйся лживым богам.

Ной одиноко стоит в саду, обнесенном каменными стенами. В саду много фонтанов, его пересекают дорожки, усыпанные цветным гравием. Ной вдыхает аромат незнакомых цветов. Он ищет источник гласа Божьего и видит перед собой на дорожке муравья – черного, меньше ногтя, который упорно вершит свой путь. Каждый раз, когда глас Божий наполняет голову Ноя, муравей прижимает заднюю часть туловища к земле и шевелит жвалами.