Мои мужчины - Саша Канес

- Фамилия? — Голос мой звучал так хрипло, что я сама его не узнала.

- Чья фамилия? — не сообразил сразу Игорь.

- Его фамилия как? Лени этого фамилия…

И Игорь, и Катя явно были напуганы выражением моего лица и моим голосом.

- Фамилия Лени Ильин. А что тут такого, собственно?

Это был п…ц!

Я не стала рассказывать ни Игорю, ни Катьке мою часть этой жуткой истории. И вновь, как в тот раз, когда Славик трахнул меня в поезде, я почувствовала себя полной дрянью и грязной шлюхой.

Игорь совершенно не понял резкого изменения моего настроения, но пообещал завтра порыться в своих записных книжках и дать мне все адреса и телефоны Лениной семьи, которые только сможет найти.

К одиннадцати утра Игорь должен был ехать на какую-то загородную стоянку, где милиция, к его крайнему удивлению, судя по всему, нашла его давно угнанную машину. Игорь к этому моменту уже купил в Южном порту новенькие «Жигули»-«восьмерку» и спокойно ждал, когда появится возможность и подвернется случай приобрести что-нибудь посерьезнее. А вот, надо же, нашелся «Мерседес», хотя и побитый, как сказали, и разграбленный.

За два дня до этого к Игорю в офис, девятиметровую комнату, которую они с отцом снимали в здании Гипроспецмаша на проспекте Мира, заявились какие-то чеченцы и предложили их семейной фирме «крышу», то есть охрану бизнеса, за двадцать процентов от прибыли. Под прибылью, правда, эти едва говорившие по-русски дети гор подразумевали весь оборот Игорева кооператива. Игорь послал кавказцев куда подальше, а сам пошел и написал заявление в милицию. Там заявление приняли, но без особого энтузиазма. В милиции подателю объясняли, что непонятно, где искать предполагаемых правонарушителей, так как Игорь не проверил у них паспорта и не переписал адреса, по которым эти головорезы прописаны. А без номеров паспортов и без точных адресов поимка кого бы то ни было представляется милицейским следователям весьма проблематичной. Игорь только посмеялся над происшедшим. К тому же, как он выяснил, эти «крышевики» обошли практически всех кооператоров, снимавших помещения в здании Гипроспецмаша или по соседству. Ко всем они обратились с одним и тем же предложением и всеми были дружно посланы.

Это было еще то время, когда нарождавшийся в стране бизнес казался легким и безопасным. Бандиты воспринимались безмозглыми хулига нами, а чиновники — жалкими ничтожествами, продающимися за копейки.

У нас в это время шел отличный контракт с Киргизским госуниверситетом, который Игорь заключил по моей наводке. Мы с отцом как-то ходили в горный поход в окрестности Иссык-Куля, а потом отдыхали несколько дней в доме отдыха «Белый пароход». Там мы познакомились с проректором университета Ынакбеком Султанбековичем Султанбековым. Проректор потряс меня тем, что у него была визитная карточка — атрибут, как нам казалось, роскошной западной жизни. Но ему часто приходилось ездить в загранкомандировки, гордо объяснил Ынакбек Султан- бекович, а на международных конференциях без визиток нельзя! Забавно, что его необычное для нашего восприятия имя было написано на предназначенной для заграницы карточке только по-русски. Учитывая, что встреча была мимолетной и папе эта карточка оказалась без надобности, я сунула тоненькую картонку себе в кошелек, и она непостижимым образом сохранилась. Для солидности мы решили с самого начала действовать через Игоря и его фирму. Игорь позвонил по указанному в карточке телефону и представился аспирантом МГУ, занимающимся кооперацией. Наврал, что получил телефон профессора Султанбекова в собственном ректорате. Ынакбек Султанбекович, узнав, чем занимается кооператив, пришел в восторг и сообщил, что Киргизскому госуниверситету требуется для начала пятьдесят компьютеров и деньги на эту покупку уже выделены Минфином республики. Мы еще не подозревали, что шли последние месяцы существования Советского Союза и единой рублевой зоны. Это была огромная удача! Деньги были переведены авансом, сняты Игорем в банке, и Катька со своими «телохранителями» Колей и Лешей уже отвезла их поставщикам. Через пару недель у нас на квартире должны были скопиться десятки компьютеров, стоящих миллионы рублей. И все эти бесценные ящики мы должны были поездом отправить во Фрунзе, еще не ставший окончательно Бишкеком.

Но я уже не думала об этом. Я должна была любой ценой найти своего любимого и вымолить у него прощение.

Тот наш просмотр «Гнезда» закончился ранним утром. Все отправились спать. К удивлению Игоря, я легла в кровать в лифчике и трусах и тут же отвернулась к стене. Он попытался меня нежно обнять, но я довольно жестко сказала бедному парню, что устала и прошу меня не трогать и не мешать спать.

Я думала, что не смогу заснуть и так и проваляюсь носом к стенке. Но мой молодой и, слава богу, здоровый организм взял свое. Я словно провалилась на дно колодца и проснулась только в середине дня. Игоря уже и след простыл.

На часах было два пополудни. Я вылезла из кровати и заглянула к Катьке. Увиденное меня огорчило. Моя подруга лежала в постели и курила. От папиросы, торчавшей у нее изо рта, пахло отнюдь не табаком. Я уже несколько раз за последний месяц заставала свою подругу и компаньонку за курением травки, и всякий раз она объясняла мне, что это только баловство и лю бопытство, что больше я этого не увижу. Но, увы, чем дальше, тем чаще я это видела и особенно нюхала. В пепельнице, стоящей прямо на одеяле, валялось еще несколько бычков. Катькин мутный взор был направлен на телевизор. Звук был приглушен практически полностью, и прокручивающийся на видюшнике клип выглядел совершенно по-дурацки.

- Игорь звонил? — спросила я раздраженно. Мне было неохота в очередной раз читать мораль о вреде курения вообще и вреде потребления «дури» в частности.

- Только не надо мне рассказывать, что хорошо, что плохо! — ответила Катька не на мой вопрос, а на мои мысли.

- Игорь звонил, я спрашиваю? Он мне адреса и телефоны должен был передать!

- Не звонил никто… Не передавал ничего… — Катька перевела взгляд на меня и вдруг истерически засмеялась. — Какая ты смешная! Охренеть! Ой, не могу!

Я быстро повернулась к зеркалу, но ничего особенно интересного в своем облике не увидела — всклокоченная и заспанная мрачноватая девица. И все. Чего тут смешного? Но моя подруга продолжала хохотать, показывая пальцем вначале на меня, а потом и вовсе куда-то в сторону. Мне стало страшновато. Я подошла и вырвала из угла ее рта замусоленный и догоревший до гильзы бычок ганджубаса, как теперь продвинутая молодежь именовала марихуану. Катька перестала смеяться, всхлипнула и, отвернувшись от меня, упала лицом на подушку. Я забрала с одеяла вонючую пепельницу и прикрыла подругу одеялом. Она уже спала.

Вообще-то жить вместе стало совсем непросто. И чем дальше, тем сложнее, несмотря на то что мы очень привыкли друг к другу. «Хочется быть независимой. Нужно поскорее разбираться со своей квартирой в соседнем подъезде и, не дожидаясь суда, отремонтировать ее. Суд — фигня! Все равно победа будет за мной!» — так думала я, выходя из пропахшей чепухой комнаты. «Чепуха» — это было еще одно модное словечко, придуманное для обозначения наркотиков.