Магия моей крови - Зотов

делал. Тем более, уйти от приказа лорда Фарая не смогу. Не говоря о том, что это приближает меня к цели.

— Твоим родителям было бы за тебя стыдно.

По сердцу, словно острым ножом прошлись. Я сделала глубокий вдох и не смогла выдохнуть. Старик, что так долго был мне как родной, но в один миг стал совершенно чужим.

Я не была глупой девочкой, что идеализирует окружающий мир. Любящие родители смогли объяснить, что такое хорошо, а что плохо. Смогли объяснить, что иногда даже плохие совершают хорошие поступки, а хорошие порой поступают плохо.

Да, я была из богатой уважаемой семьи. Да, меня воспитывали быть леди. И да, я умею танцевать, музицировать, вышивать и шить. Но меня не прятали от реальности. Мир сложный, люди сложные. И отец не стеснялся в высказываниях, когда этого требовали обстоятельства. В те дни, когда мир окрашивался в тёмные тона, он учил различать плохое и хорошее. Показывал на конкретных примерах, как стоит поступать, а чего следует избегать. Прилагал все усилия, чтобы я не стала одним из тех, кто мог бы считаться недостойным.

В один из таких дней он поведал, что надо следовать за тем, кто будет разгребать с тобой дерьмо, а не поливать тебя им. Сегодня Воут перешёл черту.

Я была любима родителями. Никто и никогда не заставит меня поверить в то, что они могли бы быть разочарованы мной из-за правильно сделанного выбора. А он был правильным, я это знала. Потому как именно они, мои родители, научили меня безошибочно определять, что есть хорошо, а что плохо. На сегодня, Кристиан — это хорошо, Воут — плохо.

К сожалению от определения стороны, легче не становилось. «Порой даже хорошие люди поступают плохо». Папа забыл сказать, что это больно. Очень больно.

Звук удаляющихся шагов, последовал за брошенными в лицо словами. То, что плачу поняла, только когда изящная бледная рука протянула совершенно белый платок. Слёзы сами по себе высыхать не хотели, поэтому пришлось принять платок.

— Он несправедлив. Не принимай близко к сердцу.

Гекат был последним, от кого я рассчитывала получить слова поддержки. Он всегда был немногословен и нелюдим. Все разговоры заканчивались тем, что он предупреждал (и то не всегда), что уходит. Если бы не его участие во время вызова чужеземца, мы б и не заговорили вовсе. Я сторонилась некроманта, как и многие другие. То ли образ жизни, то ли магическая сила, но что-то в нём отталкивало людей. Я бы смирилась и с мертвенной бледностью, и с вечными синяками под глазами, и даже с измождённым видом, но взгляд… Этот вечный взгляд холодных серых глаз, в который навечно застыла смерть.

Интересно, что когда меня нашла Бети, именно Гекат первым поделился со мной едой. Я побоялась взять из его рук протянутый кусок хлеба, и тогда он передал его через Воута. А ещё, Гекат, постоянно следовал за мной. Мне позже Бети рассказала, что некромант считал меня самоубийцей. Думал, что я брошусь с обрыва или полезу в петлю.

Не могу сказать, что эти мысли не посещали меня. В тот день, когда сгорел собор, я мечтала оказаться в нём. Было неважно, что я умру. Было важно, уйти с теми, кого я любила. И чуть позже, когда я пряталась от городской стражи, питалась объедками и пряталась в разрушенных домах, самым простым было умереть. Но жажда мести оказалась сильнее. Я так хотела вонзить кинжал в сердце Корен. За родителей и за тех, кто сгорел с ними. За всех магов, которых он преследовал и предавал огню целый год после этого.

И тут я осознала очевидное. Желание умереть и месть. Он понимал меня как никто другой.

— Ты потерял в том пожаре кого-то очень дорогого.

Это был не вопрос. Было бы глупо задавать подобный вопрос кому-либо из тех, кто приходил на еженедельные встречи. Мы все потеряли близких, и мы все жаждали мести. Но Гекат знал, что я чувствую. Спустя год после пожара, люди продолжили жить. По немногу они пришли в себя. Только я и некромант застыли. Мы продолжали жить только из желания отомстить.

— Любимую.

Боль, что затаилась в глубине сердце, казалось, жаждет прорваться наружу и стереть с лица всех жителей улыбку. Улыбку, которая покинула Геката в тот день, когда в соборе погибло триста восемьдесят четыре жизни. Триста восемьдесят четыре, плюс две. Ни он, ни я, не смогли продолжить жить без любимых. Мы сгорели вместе с ними.

Он сделал вдох. Длинный, болезненный вдох и посмотрел в сторону выхода.

— Воут считает себя лидером, но это не так. Об этом знаешь ты. Об этом знаю я. Но за ним идут. Пока маги готовы следовать за кем-то, у нас есть шанс. Как только они решат, что овчинка не стоит выделки, мы проиграли.

Его серые глаза переместились на меня. В этот раз в них горел огонь. Это был огонь мести. Некромант не остановится, точно так же как и я. Воут лишь пешка в нашей с ним мести. Все сдались. Все, кроме нас двоих.

— Я последую за Кристианом.

Не собиралась отказываться от своих слов. Выбор сделан. Гекат задумался.

— Доверяешь ему? — В ответ я лишь кивнула. — Хорошо. Делай как знаешь.

Я выдохнула. Нет, мне не требовалось разрешение или одобрение. Но по какой-то причине оказалось, что мне нужна поддержка. Обычное участие человека, которому не наплевать. Не наплевать на то, что я стала ближе к цели. Не наплевать на то, что я могу справиться.

Он похлопал по плечу и последовал за стариком. Я же, вышла из другой двери.

— Ну что, получила нагоняй? — Уолтер сидел напротив бокового выхода и грыз тыквенные семечки.

— Хуже, — платок некроманта пришлось спрятать. Не хватало ещё отвечать на вопросы, которые незамедлительно последовали бы. Будущий король довольно любопытный. — меня, вроде как, выгнали.

— Я же говорил. — Вздрогнув от неожиданности, я обернулась и встретилась с чёрными, как ночь глазами. Он стоял, прислонившись к стене слева от входа, скрестив руки на груди. — Гони серебряный.

Уолтер встал, стряхнул остатки шелухи, вытащил из кармана серебреник и бросил чужеземцу. Кристиан перехватил монету в воздухе и опустил в нагрудный карман.

— Вы на меня спорили? — меня переполняло негодование.

— Да. — будущий король спрятал руки в карманах брюк. — Я рассчитывал, что ты не станешь рубить сгоряча и попробуешь договориться со стариком. Мол, твой блеф со свадьбой даст возможность. А этот — он лишь махнул в сторону Кристиана, сказал, что Воут много на себя берёт,