Приключения Гекльберри Финна - Марк Твен

– Да они: папа, мама, сестренка и мисс Гукер. И если б выподъехали туда со своим паромом…

– Куда это «туда»? Где они?

– На разбитом пароходе.

– На каком это?

– Да тут только один и есть.

– Как, неужто на «Вальтере Скотте? «

– Да.

– Господи! Как же это они туда попали, скажи на милость?

– Ну, разумеется, не нарочно.

– Еще бы! Господи ты мой боже, ведь им не быть живыми, еслиони оттуда не выберутся как можно скорей! Да как же это они туда попали?

– Очень просто. Мисс Гукер была в гостях в городе…

– А, в Бутс-Лендинг! Ну, а потом?

– Она была там в гостях, а к вечеру поехала со своейнегритянкой на конском пароме ночевать к своей подруге, мисс… как ее… забылфамилию; они потеряли кормовое весло, и их отнесло течением мили за две, прямона разбитый пароход, коркой вперед, и паромщик с негритянкой и лошадьмипотонули, а мисс Гукер за что-то уцепилась и влезла на этот самый пароход.Через час после захода солнца мы поехали на нашей шаланде, но было уж тактемно, что мы не заметили разбитого парохода и тоже налетели на него; только мывсе спаслись, кроме Билла Уиппла… такой был хороший мальчик! Лучше бы я утонулвместо него, право…

– Господи боже, я в жизни ничего подобного не слыхивал! Апотом что же вы стали делать?

– Ну, мы кричали-кричали, только река там такая широкая –никто нас не слыхал. Вот папа и говорит: «Надо комунибудь добраться до берега,чтоб нам помогли». Я только один умею плавать, поэтому я бросился в реку ипоплыл, а мисс Гукер сказала: если я никого раньше не найду, то здесь у нееесть дядя, так чтоб я его разыскал – он все устроит. Я вылез на берег милейниже и просил встречных что-нибудь сделать, а они говорят: «Как в такую темень,и течение такое сильное? Не стоит и пробовать, ступай к парому». Так если вытеперь поедете…

– Я бы и поехал, ей-богу, да и придется, пожалуй. А кто же,прах возьми, заплатит за это? Как ты думаешь, может, твой отец?..

– Не беспокойтесь. Мисс Гукер мне сказала, что ее дядяХорнбэк…

– Ах ты черт, так он ей дядя? Послушай, ступай вон туда, гдегорит огонь, а оттуда свернешь к западу – через четверть мили будет харчевня;скажи там, чтобы свели тебя поскорей к Джиму Хорнбэку, он за все заплатит. И некопайся – он захочет узнать, что случилось. Скажи ему, что я его племянницувыручу и доставлю в безопасное место, раньше чем он успеет добраться до города;а я побежал будить нашего механика.

Я пошел на огонек, а как только сторож скрылся за углом, яповернул обратно, сел в лодку, проехал вверх по течению шагов шестьсот околоберега, а потом спрятался между дровяными баржами; я успокоился только тогда,когда паром отошел от пристани. Но вообще-то говоря, мне было очень неприятно,что я так хлопочу из-за этих бандитов: ведь мало кто стал бы о них заботиться.Мне хотелось, чтобы вдова про это узнала. Она, наверно, гордилась бы тем, что япомогаю таким мерзавцам, потому что вдова и вообще все добрые люди любятпомогать всяким мерзавцам да мошенникам.

Ну, в конце концов в тумане стало видно и разбитый пароход –он медленно погружался все глубже и глубже. Меня сначала даже в холодный потбросило, а потом я стал грести к пароходу. Он почти совсем затонул, и я сразуувидел, что едва ли кто тут остался живой. Я объехал кругом парохода, покричалнемного, но никто мне не ответил – все было тихо, как в могиле. Мне стало жалкобандитов, но не очень; я подумал: если они никого не жалели, то и я не буду ихжалеть.

Потом показался паром; я отъехал на середину реки,направляясь вкось и вниз по течению; потом, когда решил, что меня уже не виднос парома, перестал грести и оглянулся: вижу, они ездят вокруг парохода,вынюхивают, где тут останки мисс Гукер, а то вдруг дядюшке Хорнбэку онипонадобятся! Скоро поиски прекратились, и паром направился к берегу, а я налегна весла и стрелой полетел вниз по реке.

Прошло много-много времени, прежде чем показался фонарь наплоту у Джима; а когда показался, то мне все чудилось, будто он от меня миль затысячу. Когда я доплыл до плота, небо начинало уже светлеть на востоке; мыпричалили к острову, спрятали плот, потопили лодку, а потом легли и заснули какубитые.

Проснувшись, мы пересмотрели все добро, награбленное шайкойна разбитом пароходе; там оказались и сапоги, и одеяла, и платья, и всякиедругие вещи, а еще много книг, подзорная труба и три ящика сигар. Такимибогачами мы с Джимом еще никогда в жизни не были. Сигары оказались первый сорт.До вечера мы валялись в лесу и разговаривали; я читал книжки; и вообще мынедурно провели время. Я рассказал Джиму обо всем, что произошло на пароходе ина пароме, и сообщил ему кстати, что это и называется приключением; а онответил, что не желает больше никаких приключений. Джим рассказал, что в туминуту, когда я залез в рубку, а он прокрался обратно к плоту и увидел, чтоплота больше нет, он чуть не умер со страха: так и решил, что ему теперькрышка, чем бы дело ни кончилось, потому что если его не спасут, так он утонет;а если кто-нибудь его спасет, так отвезет домой, чтобы получить за негонаграду, а там мисс Уотсон, наверно, продаст его на Юг. Что ж, он был прав; онпочти всегда бывал прав, голова у него работала здорово, – для негра, конечно.

Я долго читал Джиму про королей, про герцогов и про графов,про то, как пышно они одеваются, в какой живут роскоши и как называют другдруга «ваше величество», «ваша светлость» и «ваша милость» вместо «мистера».Джим только глаза таращил – так все это казалось ему любопытно.

– А я и на знал, что их так много. Я даже ни про кого из нихи не слыхивал никогда, кроме как про царя Соломона, да еще, пожалуй, виделкоролей в карточной колоде, если только они идут в счет. А сколько корольполучает жалованья?

– Сколько получает? – сказал я. – Да хоть тысячу долларов,если ему вздумается. Сколько хочет, столько и получает, – все его.

– Вот это здорово! А что ему надо делать, Гек?

– Да ничего не надо! Тоже выдумал! Сидит себе на троне, воти все.

– Нет, верно?

– Еще бы не верно! Просто сидит на троне; ну, может, есливойна, так поедет на войну. А в остальное время ничего не делает – илиохотится, или… Ш-ш! Слышишь? Что это за шум?

Мы вскочили и побежали глядеть, но ничего особенного не было– это за мысом стучало пароходное колесо, – и мы уселись на прежнее место.