Стеклянные стены - Андрей Кузечкин

– Конечно-конечно, не игра. Все, сиди. У тебя пятнадцать минут.

Справляюсь за восемь. Есть время почистить и съесть апельсин. Заодно осмотреть комнату. Догадываюсь даже подвинуть тарелку с апельсинами и заглянуть под нее. Так я и думал: на столе нацарапано: «Стеклорезы».

Когда наставник возвращается, я по-прежнему сижу на месте и жую очередной апельсин.

Лысый придирчиво смотрит на комбинезон. Затем нехотя говорит:

– Ну, неплохо.

Он слегка удивлен. Откуда ему знать, что я большую часть детства рос без отца и с малых лет приучился помогать маме по дому – в том числе и стирать, и шить. По мне не скажешь, знаю. Собственным внешним видом я не озабочен.

– Вставай, – говорит наставник.

– Не хочу, – отвечаю я.

– Ну чего ты все время нарываешься? – говорит он устало. – Дождешься ведь.

– Чего – карцера?

– Нет. По-настоящему.

Наставник выразительно смотрит мне в глаза, будто хочет что-то важное сказать, но сдерживается. На что намекает, интересно?

Неужели на дисквалификацию? То есть все это – и правда квест, так, что ли?

Или он хочет, чтобы я думал, что это и правда квест.

Даже если этот человек мне сейчас открытым текстом скажет, что это квест, я ему не поверю.

Но он не скажет. Не хочет нарушать Правила Игры.

Наставник стоит, замерев в напряжении. Ждет, что я еще выкину.

Я встаю и спрашиваю:

– Что такое «стеклорезы»?

– Не знаю, – с явным облегчением отвечает он. Видимо, и правда не знает. И обрадовался, что не пришлось врать или изворачиваться.

Руководитель группы искателей снова и снова листает список беглецов на экране планшетного компьютера.

В тот день на базе было триста человек – вдвое больше, чем обычно. Половина из них – координаторы и кандидаты в координаторы, приехавшие на психологический тренинг.

Сорок девять человек вышло в тот день за периметр. Сорок девять! И почти все – не какие-то там недообработанные новички – нет, это проверенные люди, которые должны были личным примером показывать, что такое чистота эссенции, а на деле оказались самыми обыкновенными пачкунами.

Впрочем, по своей прежней жизни руководитель знал, что ждать подвоха обычно нужно от среднего звена – все эти слоны и кони клянутся в лояльности, а сами только и мечтают, как бы свалить туда, где выгоднее. У пешки на это не хватит ни духу, ни фантазии.

Справедливости ради: половина этих координаторов далеко не убежала, да и не пыталась – съехавшиеся со всей области искатели поймали человек двадцать в близлежащих лесах. Те просто бродили туда-сюда, трогали стволы деревьев, гладили мох на кочках, нюхали и пытались жевать сырые грибы. Их вернули на базу без особого труда.

Зато остальные дали конкретного деру. Некоторые, видимо вспомнив прежнюю жизнь, пытались добраться до железной дороги, чтобы уехать «зайцами» на электричках – возле платформ их уже ждали. Другие разбежались по деревням, прятались в сараях, коровниках, пустых домах – местные их замечали и сдавали искателям за символическую плату.

Кое-кто из беглецов даже пытался вступить в контакт с местными, как-то договориться. Казалось бы, и те и другие – пачкуны, но обитатели внешнего мира не верили странным людям в серых комбинезонах, а так как у беглецов не было денег, то и предложить в обмен на помощь они ничего не могли. Зато деньги были у искателей.

Вот за это руководитель и любил сельских жителей – они с недоверием относятся ко всему незнакомому, зато хорошо реагируют на подарки в виде денег и алкоголя.

Некоторым беглецам удалось продержаться на свободе несколько дней – те, кому удалось найти хорошее убежище, как той женщине на базе отдыха «Рикошет». Одну наставницу выловили из Блинского водохранилища – должно быть, прыгнула с моста, когда поняла, что бежать ей некуда.

Как говорится, тоже вариант. Главное, чтобы ни один не прорвался к цивилизации – к полиции, репортерам и разным борцам за духовность. Для этого достаточно было бы воспользоваться автостопом – но большинство беглецов, скорее всего, даже слова такого не знают.

Осталось найти и вернуть всего трех человек. И руководитель знает, где прячутся как минимум двое из них. Насчет третьего – точнее, третьей – есть сомнения.

И это беспокоит руководителя. Если хотя бы один человек уйдет – это значит, все усилия, вся эта беготня по лесам и деревням была напрасной. Хотя базу в любом случае придется закрывать и переносить. Жители близлежащих деревень так и так уже что-то заподозрили…

В окно машины кто-то стучится

Руководитель опускает стекло.

– Разум! – бросает человек.

– Разум, – отвечает руководитель. Сторонний наблюдатель подумал бы, что эти двое назвали какой-то пароль, но в действительности это было обычное приветствие: фраза «Да здравствует разум!», сокращенная до минимума.

Руководитель выходит из машины, стоящей на обочине проселочной дороги.

Перед ним стоят четверо чистильщиков.

В отличие от искателей у них нет общих деталей одежды, одной на всех прически или чего-то вроде этого. Одинаковые лишь маски, надеваемые перед очередной зачисткой.

Руководитель не видит лиц в темноте и рад этому. Он не любит чистильщиков.

Чистильщиками становятся провинившиеся. Те, кто уже испачкал свою эссенцию дочерна. Те, кому нечего терять. Страшные люди, которым все равно кого убивать.

– По этой тропинке – примерно полтора километра, никуда не сворачивайте. Выйдете к сторожке, там живут лесник и его помощник. Там же прячутся двое беглецов, – он выводит фотографии на экран планшетника. – Все четверо сейчас на объекте, мы следим за ними.

– Позвонить в центр успели? – интересуется чистильщик.

– Вряд ли. Стационарного телефона в сторожке нет, мобильники здесь почти не ловят. Так что объект придется зачистить прямо сейчас, иначе утром они уедут в город. Ну и сами понимаете… лесники – значит, есть оружие.

– Поэтому вызвали нас? – Чистильщик усмехается. Он, кажется, любит свою работу.

– Действуйте, – коротко приказывает руководитель.

Чистильщики надевают белые маски, достают пистолеты, навинчивают глушители. Скрываются за деревьями.

Руководителю слегка не по себе.

Чистильщики не берут пленных. Значит, скоро в сторожке будут четыре трупа.

Отдать приказ об убийстве четырех человек – значит самому испачкать эссенцию.

Но с другой стороны, иначе нельзя.

Ничего такого Никита не собирался делать. Он просто хотел проверить.