Принуждение к любви - Александр Звягинцев

- Ну, допустим, - задумался я. - Тогда ответь мне на пару вопросов.

На самом деле вопросов у меня было значительно больше, но пугать Женьку я не хотел.

- Почему ты сам написал текст? Ты, редактор отдела, вдруг садишься писать заказуху? С чего это вдруг? Мало того, пишешь не просто заказной текст, а серьезный материал, под который вполне можно ставить и свою фамилию?

- Ну… - замялся Веригин.

Мы помолчали под ранними киевскими звездами, слушая ритмичные сигналы революционно настроенных автомобилистов: «Ю-щен-ко! Раз-два-три! Ю-щен-ко! Раз-два-три!»

- Так получилось, господи! - наконец не выдержал он. - Не было никого под рукой! И потом, я сам уже был в теме. Так что быстрее и легче оказалось написать самому, чем растолковывать другому, что да как! А они просили побыстрее…

- А что руководство редакции? Не напряглось?

- Валя, ты уже забыл, что при слове «платный материал», руководство интересует только одно - когда деньги будут в кассе? Ну, спросили, есть ли документы, подтверждающие нашу точку зрения? Услышали, что есть, и выкинули все из головы.

«…Ю-щен-ко! Раз-два-три! Ю-щен-ко! Раз-два-три!..»

- Ну вот, теперь ты в курсе, можешь докладывать своему начальству, что агент империализма пойман и изобличен, и сверлить в парадном пиджаке дырку для ордена. Или у вас теперь вместо орденов конверты с валютой?

- У нас теперь вместо орденов - пластиковые карточки, - хмуро буркнул я.

- Европейский выбор, как говорят наши украинские революционеры, - улыбнулся Веригин.

А потом вдруг, покусывая нижнюю губу и не глядя мне в глаза, быстро спросил:

- Надеюсь, меня за это не убьют? И пытать не будут?

- Да кому ты нужен! - отмахнулся я. - Вычисляют-то не тебя, а человека, который передал тебе документы. Если бы ты его назвал, о тебе просто сразу забыли бы.

И тут я понял, что ему действительно не по себе. Начинающий геймер - пальнул, а что будет потом, даже не представляет.

- Ладно, ты не преувеличивай значения своей персоны. Убьют его! А то ты не знаешь, как на такие материалы теперь реагируют. Ноль внимания. Лучший ответ в эпоху свободы слова. Скорее всего, пока мы тут мерзнем, там уже и забыли все. Думаю, у них уже давно других забот полон рот, - наставительно, как истинный и заслуженный геймер, произнес я. Собственно, так оно и было, в таких делах я осведомлен куда больше Женьки.

И надо же, Веригин прямо на глазах повеселел. Как мало иногда человеку надо. Наорал на него - и как рукой сняло.

- Все, Ледников, я побежал, а то опоздаю на самолет. Ты сам-то когда в Москву? Судя по всему, твои дела здесь закончились.

Он не удержался от укола в мою сторону, что только лишь подтвердило некоторые мои догадки.

Он умчался, не дожидаясь моего ответа, а я, глядя ему вслед, подвел кое-какие итоги.

Кто-то, кому Веригин не мог отказать, предложил ему сделать и опубликовать текст о скандале в «Крокете». Дело не в деньгах. Вернее, не только в деньгах.

Мало того, этот кто-то предоставил Женьке необходимые документы. То есть человек этот обладает доступом к ним. То есть посвящен и допущен в самые закрытые сферы корпорации.

Этот кто-то имеет на Веригина такое влияние, что он сам написал статью - чтобы максимально ограничить круг посвященных и любопытствующих. И тем самым взял на себя всю ответственность за последствия.

Этот кто-то в курсе скандалов и разборок, которые все-таки последовали в «Крокете» после публикации. Мало того, он знал, что я еду в Киев, знал зачем и предупредил Веригина. Я сразу понял это по поведению Женьки, по некоторым его проговоркам и шпилькам в мой адрес. Видимо, они обговорили и то, что Веригин может мне сказать. И как раз эту легенду я и услышал несколько минут назад.

Вопрос: кто этот кто-то? Скорее всего, представитель одной из враждующих сторон в «Крокете». Если он действует открыто, Веригину ничего не грозит. А если он ведет какую-то двойную игру, Веригин становится ниточкой, которая ведет к «заказчику». И тогда…

Холодный и безукоризненный ход моих размышлений прервал звонок мобильника. Я думал, что это сгорающая от нетерпения Анетта. Но это оказался Веригин. Видимо, подробности нашего разговора не давали ему покоя.

- Валь, ты не обижайся, - сказал он. - Я действительно сказал, что мог.

- Ладно-ладно, не изводи себя угрызениями совести. Лучше поразмышляй о том, что быть игрушкой в чужих руках не самое благодарное занятие. И не самое благородное.

- Договорились. Увидимся в Москве.

Я сунул телефон в карман и отправился в гостиницу, готовиться к визиту Разумовской.

[11]

Прибравшись в номере, я заказал по телефону бутылку вина, каких-то фруктов и стал думать, чем мне занять себя до прибытия Анетты. После того, как она придет, думать мне уже не придется.

Пережевывать очередной раз дело Веригина не хотелось, надо было отвлечься от него. Я точно знал, что какая-то часть моего мозга продолжает работать в этом направлении и без моего сознательного участия, а когда появится интересный поворот, я буду сразу же поставлен в известность. И случиться это может когда угодно и где угодно - в ванной, в туалете, в коридоре, в постели. Так что мне совершенно не нужно ходить с трагическим видом по номеру и напрягать извилины. Наоборот, лучше всего заняться совсем иной работой. Тем более такая работа у меня была.

Я врубил свой новый ноутбук и перенесся совсем в иные миры и времена.

Как я уже говорил, мы с отцом довольно часто работали вместе. В последнее время он вдруг занялся историей одного подзабытого тайного общества. Насобирал кучу материалов, набросал свои соображения, догадки, гипотезы, собрал все файлы в одну гигантскую по объему папку и перекинул мне - думай, сынок, осмысливай. Так что теперь мне надо было разобраться в этом хозяйстве и придумать, какую форму ему стоит придать для большей выразительности.

Меня лично всевозможный конспирологический ужас, столь распространившийся в наше время, честно говоря, не слишком увлекает. Все эти заговоры, тайные войны, секретные общества, оккультные силы, кровавые обряды, «невидимые руки», незримо управляющие ходом истории, странами и народами… С одной стороны, я в них не очень-то верю, а с другой, мне всегда больше интересны не игры, заговоры и обряды сами по себе, но люди, в них участвующие. Их помыслы и деяния, надежды и заблуждения. Потому что люди всегда реальны, а их слабости и страсти способны разрушить самый изощренный и величественный замысел.