Несущественная деталь - Иэн Бэнкс

Это случилось десять лет назад. Ледедже тогда было шестнадцать, и она понемногу начинала привыкать к тому, что стала женщиной, а ее окончательно созревшая интаглиация будет предметом восхищения, где бы она ни появилась; с точки зрения Вепперса и остального мира, в этом и состояло ее единственное назначение.

Ее только-только начали вывозить на такие приемы, и она ждала каждого случая оказаться в свите Вепперса. А свита в тот раз была самая пышная и многочисленная, включала всевозможных держателей портфелей и телохранителей — последней линией обороны был Джаскен. Вепперс принадлежал к той разновидности олигархов, которые чувствуют себя чуть ли не голыми в отсутствие пресс-секретаря и лоялитиков.

Она так толком и не знала, чем занимаются лоялитики, но, по крайней мере, от них была какая-то польза, что-то они делали. А про себя она в конечном счете поняла, что она — не больше чем украшение, предмет, которым восхищаются, который вызывает удивление, на который глазеют, глядя на который цокают языком, что ее обязанность — иллюстрировать и преувеличивать великолепие и богатство господина Джойлера Вепперса, президента и главного исполнительного директора корпорации «Вепрайн», богатейшего человека на планете, во всем Энаблементе, владельца самой мощной и прибыльной компании, которая когда-либо существовала.

Глядевший на нее человек казался ужасно старым. Это был либо слишком сильно измененный сичультианец, либо инопланетный пангуманоид; гуманоидный тип оказался наиболее часто встречающейся в галактике формой жизни. Вероятно, все же это был инопланетянин, доведший себя до такой худобы, до такой скрипучей старческой немощи, что в этом проглядывало что-то порочное, странное, таинственное. Теперь даже беднякам были по карману процедуры, которые позволяли вам выглядеть молодым и привлекательным до самой смерти. Она слышала, что этому вроде бы сопутствовало гниение изнутри, но это была небольшая цена за привлекательный внешний вид, сохранявшийся до самого конца. И к тому же присутствие бедняков на этом приеме не предполагалось — собралась элитарная маленькая группка, при всем том, что число собравшихся составляло около двух сотен.

На приеме присутствовало лишь десять джхлупианцев, остальные — сичультианские капитаны бизнеса, политики, чиновники, пресса, а с ними всевозможные слуги, помощники и прихвостни. Она решила, что относится к категории прихвостней.

Обычно ей полагалось находиться рядом с Вепперсом, производить на всех впечатление своей сказочной экзотичностью: вот каким человеческим материалом может себе позволить владеть хозяин. Однако на сей раз он с небольшим кружком переговорщиков оставил свиту, чтобы побеседовать с двумя гигантскими людьми-крабами, обосновавшись в неком подобии эркера под охраной трех зеев — внушительных, накачанных клонов-телохранителей. Ледедже уже поняла, что нередко ее ценность по большому счету состояла именно в способности отвлекать внимание; рабыня, к услугам которой прибегали, когда это требовалось Вепперсу, ослепительная и очаровательная для тех, кого он хотел ослепить и очаровывать, и нередко для того, чтобы они не заметили чего-то или чтобы привести их в нужное ему расположение духа. Джхлупианцы, возможно, были в состоянии понять, что она своим внешним видом значительно отличается от всех вокруг нее, — темнее, с необычной татуировкой, — но сичультианцы в любом случае были таким далеким от них видом, что вряд ли это могло произвести на них какое-то впечатление, а это означало, что ее присутствие было необязательно, когда Вепперс вел с ними переговоры о каких-либо важных вещах.

Но вниманием она все же вовсе не была обделена — при ней находился один из зеев и доктор Сульбазгхи.

— Этот тип смотрит на тебя, — сказал Сульбазгхи, кивая головой в сторону слегка сутулого, абсолютно плешивого человека в нескольких метрах от нее. Что-то с ним было не так, он казался каким-то отклонением от нормы: слишком худой и — при всей его сутулости — слишком высокий. Лицом и головой он слегка напоминал труп. Даже одет он был как-то необычно: в плотно обтягивающую, простую, ничем не примечательную одежду, которую никак нельзя было назвать модной.

— На меня все смотрят, доктор Сульбазгхи, — ответила она ему.

Доктор Сульбазгхи был коренастый желтокожий человек, с лицом, изборожденным морщинами, и редкими, скудными каштановыми волосами, что свидетельствовало о его или его предков происхождении — он родился на Кератии, первом среди субконтинентов Сичульта. Он легко мог бы изменить свою внешность к лучшему, по крайней мере сделать ее не столь отталкивающей, но предпочитал оставаться таким, какой он есть. Ледедже это казалось дикой странностью, даже извращением. Зей, находившийся поблизости, — строго одетый, с постоянно двигающимися глазами, обшаривающими помещение так, словно он наблюдал за какой-то игрой в мяч, невидимой для остальных, — в сравнении с доктором был красавчиком, но при этом мышцы его пугающе выпячивались, словно он вот-вот был готов выпрыгнуть из своей одежды и кожи.

— Да, но он смотрит на тебя не так, как на других, — сказал доктор. Он кивнул официанту, взял новый стакан, пригубил. — И смотри-ка — он идет сюда.

— Мадам, — прорычал зей; его темные глаза смотрели на нее с высоты как минимум на полметра больше, чем ее собственная. В присутствии зея она чувствовала себя ребенком.

Она вздохнула, кивнула, и зей пропустил к ней этого странного человека. Вепперс требовал, чтобы она была общительной на такого рода приемах.

— Добрый день. Если я не ошибаюсь, вы — Ледедже И'брек, — сказал старик, улыбаясь ей и кивая доктору Сульбазгхи. Голос у него был настоящий, не синтезированный переводческой машиной. Но еще больше удивляла тональность — необыкновенно низкая. Вепперс много лет хирургическими методами — рядом последовательных маленьких операций и другими средствами — улучшал свой голос, делая его все ниже и ниже, более медоточивым и грудным, но голос этого человека затмевал даже сочный голос Вепперса. Удивительно для человека, который выглядел таким дряхлым старикашкой, вот-вот готовым испустить дыхание. Она подумала, что, наверно, у инопланетян старение протекает как-то по-другому.

— Да, — ответила она, подобающе улыбаясь и тщательно настраивая голос на середину зоны изысканности, как без устали учил ее преподаватель красноречия. — Здравствуйте. А вы?..

— Здравствуйте. Меня зовут Химеранс. — Он улыбнулся, несколько неестественным образом повернулся в пояснице и посмотрел туда, где Вепперс беседовал с двумя крабообразными инопланетянами. — Я прибыл с джхлупианской делегацией в качестве переводчика Культуры со всех человеческих языков. Чтобы никто не совершил какую-нибудь страшную оплошность.

— Как интересно, — сказала она, радуясь тому, что сама она пока не совершила таковых — не зевнула в эту старческую физиономию.

Он снова улыбнулся, посмотрел на ее ноги, потом снова перевел взгляд на ее лицо. «Ну-ну, осмотрел меня с ног до головы, старый извращенец», — подумала она. Она решила, что отчасти это объясняется платьем, которое, честно говоря, оставляло обнаженной немалую часть ее тела. Ее судьба состояла в том, чтобы провести жизнь в откровенных одеждах. Она давно уже решила, что будет гордиться своим внешним видом (она была бы красавицей и без интаглиации, но уж если ей приходится носить знак позора своей семьи, то она будет делать это со всем достоинством, на какое способна), но она все еще вживалась в свою новую роль, и иногда мужчины смотрели на нее так, что это вызывало у нее протест. Даже Вепперс начал посматривать на нее так, будто видит ее впервые, и таким взглядом, что она чувствовала себя неловко.