Очарованный - Джиана Дарлинг

Я знала, почему. Мне не нужно было, чтобы мой терапевт произносил такие слова, как «Стокгольмский синдром» и «ПТСР», чтобы знать, что это было так неправильно, потому что это был не Александр.

Я чувствовала себя слабой и изнуренной, стоя на тротуаре и по-совиному моргая, пытаясь собрать вокруг себя остатки моего самообладания. Все, что мне хотелось, — это пойти домой, в квартиру, на которую я так старательно копила и которую обустраивала красивыми вещами, и упрятать своего кота Аида в тепло и комфорт моей постели.

Но было воскресенье, а это означало семейный обед в мамином ресторане в Сохо. Было негласное правило, согласно которому, если Себастьян или я не уезжали из города по работе, мы все должны были присутствовать под страхом смерти под взглядом нашего матриарха.

Итак, я подошла к краю тротуара, чтобы поймать такси до маминой части города.

— Ты выглядишь ужасно, — раздался позади меня знакомый европейский акцент.

Я тяжело вздохнула, прежде чем обернуться, испытывая одновременно облегчение и тревогу от того, что снова увидела Данте после нескольких недель отсутствия контактов. Мы были близки, но лишь настолько, насколько позволяла наша работа.

Не было и месяца, чтобы мне не приходилось ездить на съемки или показы, и даже находясь дома, я советовала своему агенту искать для меня как можно больше мероприятий и рекламных кампаний. Безделье вредно для моего душевного состояния.

Данте был занят Семьей.

Он пробыл в Нью-Йорке почти четыре года и уже накопил значительную власть. Он пытался держать меня в стороне от подробностей, но я знала от Сальваторе, что он узурпировал власть, сместив старого главу каморы.

В 2019 году с мафией все было по-другому. Это были уже не восьмидесятые, и мафия была намного спокойнее и менее эффектной, чем их старшие коллеги. Это не означало, что они были менее могущественны. Полиция и спецслужбы перенаправили ресурсы, которые когда-то были направлены на ограничение деятельности мафии, на новую, более серьезную угрозу терроризма, и Данте счастливо действовал в вакууме, созданном этим.

Он, как это часто делал, прислонился к железному фонарному столбу, скрестив лодыжки и сложив массивные руки на еще большей груди. Независимо от того, как долго я его знала и как часто видела, от его огромных размеров и потрясающей красоты у меня всегда захватывало дух.

Было еще достаточно рано, и чернила, затенявшие его резко вырезанную челюсть, были лишь намеком на полудюймовую шкуру, которой она станет после ужина, и прекрасно контрастировали с его пухлыми румяными губами. Они дергались, пока я изучала его, забавляясь тем, что мне всегда требовалась минутка, чтобы привести в порядок свои мысли после того, как меня поразила его красота.

Прислонившись к столбу в черном костюме с черной пуговицей с открытым воротником и с густыми волосами, зачесанными назад со лба, он выглядел особенно великолепно — определение высокого, темноволосого и красивого.

И опасного.

Очень, очень опасного.

Я тяжело сглотнула, прежде чем улыбнуться ему.

— Данте, ты знаешь, что лучше не подкрадываться ко мне.

Моя поездка с чувством вины не отвлекла меня так, как я надеялась. Его чувственная ухмылка скользнула сквозь тень бороды, когда он выпрямился и подошел ко мне, остановившись только тогда, когда мы оказались лицом к лицу. Мне пришлось резко запрокинуть голову назад, чтобы сохранить контакт с его темными как смоль глазами.

— Tesoro (с итал. Сокровище), ты же знаешь, я никогда не крадусь, как какой-нибудь teppista, — отругал он меня с лукавой ухмылкой. — Я окликнул тебя, чтобы ты знала, что я здесь, но ты была слишком потеряна в своих кошмарах наяву, чтобы обратить на это внимание. Что заставило тебя выглядеть такой разбитой?

Я заломила руки, прежде чем вспомнила, что он знает, что это моя нервная привычка, а затем неловко дернула их в стороны, прежде чем пожать плечами.

— Ничего особенного. Расстройство суточного биоритма в связи с дальним перелетом. — Он приподнял бровь.

— Расстройство суточного биоритма в связи с дальним перелетом? У женщины, которая так много путешествует и приучилась засыпать без промедления? Я так не думаю. А теперь, — он наклонился, и его острый цитрусовый и теплый аромат перца наполнил мой нос, — скажи мне правду.

По улице промчалось такси, и я воспользовалась этим, остановив его. Я открыла дверь, сообщила водителю адрес, а затем перекинула волосы через плечо, пытаясь невинно улыбнуться Данте.

— Я опаздываю на обед с семьей, и ты знаешь, как они это делают.

Он смотрел на меня с таким теплом и нежным весельем, что я чувствовала это в своей груди. Так было до тех пор, пока он не двинулся вперед и не толкнул меня на сидение, следуя так близко за мной, что я чувствовала себя тесно перед его большим телом даже в трехместном пространстве.

— Что ты делаешь? — потребовал я.

— Я везу тебя на обед, а ты рассказываешь мне, что ты выглядишь так, словно кто-то сбил твоего адского кота-демона.

— Аид — не кот-демон, — огрызнулась я, вступая в наш старый спор. — Ты ему просто не нравишься, потому что у него хороший вкус.

— У него? — забавно спросил он. — Если это так, то, похоже, у его хозяйки нет вкуса. Ты знаешь, что любишь меня.

Я закатила глаза, но знакомое подшучивание Данте было именно тем лекарством, о котором я даже не подозревала. Было что-то в моем взаимопонимании с ним, что приносило мне утешение, как никакие другие отношения. Может быть, это потому, что он видел худшее из моих испытаний, что он спас меня от Эшкрофта и еще одного ученика Ордена на Охоте или что он провел годы с моим отцом, годы, которые я пропустила. По какой-то причине он был моим ближайшим доверенным лицом, моим единственным доверенным лицом, и я смотрела на него как на брата и лучшего друга.

Он придвинулся ближе, его полные губы раскрылись в улыбке, от которой мое сердце замерло, и тихий голос спросил меня, не являются ли мои чувства такими уж платоническими, как я думала.

— Я едва терплю тебя, и ты это знаешь. — Я надменно фыркнула и отвернулась, чтобы скрыть улыбку, которую, я была уверена, он услышал в моем голосе. Его огромная рука легла мне на бедро, сжимая, пока я не посмотрела на него.

— Кози, расскажи мне, что случилось. Как я могу помочь, если не знаю, кому навредить?

Я чуть не подавилась смехом.

— Cazzo, Данте, когда ты стал таким боссом мафии? Это было похоже на что-то прямо из фильма Аль Пачино.

— Знаешь, я не смотрю эти дурацкие фильмы