Дурные намерения - Вадим Бескровный

Мачеха много рассказывала Ане о тех временах, когда она работала антропологом и много путешествовала по Южной Америке, и девушке были интересны эти истории. Они были о людях, об их быте, об их образе жизни, а также об их верованиях, учениях, мифологии, религии и обрядах. Казалось, Валентина знает всё о южноамериканском образе жизни.

Аня ещё в школе училась, когда увидела привычку мачехи молиться. Она поинтересовалась, и мачеха рассказала ей о том, что она просит духов и богов защитить их дом, помочь правильно распорядиться своим временем, даровать им достаток. Анна же, исповедующая атеизм, отнеслась прохладно к увлечениям приёмной матери.

Но иной раз она чувствовала что-то. Как дыхание ветра, как взгляд в окно, как изменение давления, как тонкий звук. Эти ощущения были преступно близки и безнадёжно далеки. Валентина рассказывала ей о дуальной природе вещей, о том, что там, где есть место добру, найдётся место и злу. Когда Аня подросла, она просила мачеху поведать ей какие-нибудь страшные истории, и женщина делилась с ней и такими. В любой религии есть свои шаманы, кудесники, монахи и колдуны. Были они и в вере Аниной приёмной матери.

Валентина говорила, что хоть и знает много о чёрной стороне её веры, сама она никогда ей не пользовалась. Склонность к светлой стороне жизни или к тёмной меняет и самого человека, а обращение к иным материям может привести к кардинальным изменениям достаточно быстро. Но Анна почувствовала: после смерти мужа Валентина всё-таки открыла дверь в своё царство кошмара.

Теперь это были не лёгкие ветерки, и не тонкие звуки. Иногда Анне хотелось кричать, иногда выдавливать себе глаза, несколько раз она ловила себя на том, что до крови вгрызается в любой из своих пальцев на руке. Однажды она проснулась от того, что упала с кровати. Такого она не помнила за собой даже в детстве. В такие моменты она уходила из дома во двор и часами сидела под звёздным небом. Она никогда не разговаривала с мачехой на эту тему. Они вообще перестали разговаривать на тему увлечений Валентины.

Аня знала, через что прошла её приёмная мать, потеряв мужа, потому что сама она прошла через то же самое. И порой, в бессильной злобе, Анна хотела покарать тех, кто был виновен в том, что папа мёртв, и в том, что мачеха ослепла, и в том, что в их доме поселились тоска и печаль. Да вот только карать было уже не кого. Водитель «Субару», врезавшийся в отцовский «Хайс», был так же мёртв, как и отец. Тремя метрами ниже уровня земли он также кормил червей своей плотью. Ему даже повезло меньше, потому что он прожил значительно менее длинную жизнь, прежде чем стать убийцей и самоубийцей одновременно.

Но Валентина думала иначе. Она нашла тех, кого считала виновными, и Аня не знала, как далеко готова зайти мачеха в том, чтобы отомстить этим людям. Несколько страшных событий уже произошли, и это был не конец.

Думая так, Аня задремала, лёжа в ванной. Все эти мысли о мачехе, об отце и о ней самой проносились в голове как обрывки сна. Но были в этих мыслях и другие люди.

Анна нахмурилась, лёжа в воде с закрытыми глазами.

Один — мужчина, светловолосый и тонкокостный. Он казался почти прозрачным, как будто сделан из стекла. Он стоял по пояс в воде, которая парила и покачивала его из стороны в стороны. Но стоял он в комнате, и не отрываясь смотрел в большой зелёный глаз, повисший на стене.

Другой молодой человек был высоким блондином с кудрявыми волосами, вертящий в руках чётки тёмно-зелёного цвета. Он был печален, он страдал. Он постоянно думал о том, что совершил роковую ошибку. Она занозой сидела в его сердце, отравляя его душу. Он искал способ исправить то, что натворил.

«Как много вокруг блондинов» — подумала Анна. Она почувствовала резкий запах озона и вода в ванной стала горячее. Ощущение было такое, как будто кто-то открыл горячий кран, и в ванную стал набираться кипяток. Образы калейдоскопом разлетелись в Аниной голове в разные стороны, она резко открыла глаза.

Бледно-бирюзовый кафель на стенах стал ещё бледнее, из-за пара, наполнившего ванную комнату. Анина кожа стала ярко-розовой, и девушка поняла, что пролежала в горячей воде довольно долго. Набирала она себе воду градусов на десять холоднее. Но самое плохое было в том, что у неё кружилась голова, то ли из-за дремоты, то ли из-за горячей воды. Пар перед глазами плыл клубами, покачиваясь и разлетаясь в стороны. Его вальяжное шевеление вызывало у Ани лёгкий приступ тошноты.

Обычно вода в ванной остывает со временем, в Анином же случае, она нагрелась сильнее и продолжала нагреваться. Девушка чувствовала, что не долог тот момент, когда ванна под ней превратиться в котёл. Она понимала, что мачеха, молясь своим богам, опять затеяла опасный союз с теми силами, которые любят веселиться и не любят оставлять живых свидетелей. Девушка знала, что это было направлено не против неё, просто эта чёртова сила занимала весь дом. И особенно ей нравилась живая плоть. Не так давно Аня начала понимать, почему с появлением мачехи в их жизни, они перестали заводить домашних животных.

Сил в ней осталось совсем чуть-чуть, но Аня знала, не выберись она из ванны сама, на утро, открыв дверь в ванную комнату, её мачеха получит суп из горячо любимой падчерицы. Она опёрлась руками о бортики и встала, согнувшись над ванной. Голова закружилась сильнее, и Аня начала всерьёз опасаться, что её стошнит прямо в воду. Она с трудом перешагнула через бортик ванны, поставив левую ногу на полотенце, лежащее на полу. Вода становилась нестерпимо горячей, и Аня вытащила правую ногу, успев до того, как получила бы ожог.

Она закрыла глаза, зажмурила их ещё сильнее и поняла, что мир поплыл из-под ног. И, если верить в существование тёмных сил, плыл он в преисподнюю. Всё ещё держась за ванную правой рукой, Аня где-то далеко услышала громкий «бульк», увидела перед закрытыми глазами множество звёздочек, кружащихся в безумном хороводе.

Две ванные комнаты в их доме, находившиеся одна над другой были чуть больше пяти квадратных метров, но Ане повезло, что дверь была рядом с ней, и открывалась она в коридор. Уже почти в бессознательном состоянии девушка сделала шаг назад, опёрлась рукой на дверь и вышла в коридор. Свежий кондиционированный воздух охладил тело и голову, по перегревшейся коже тут же поползли мурашки. Аня, как выброшенная на берег рыба, хватала ртом воздух. Сознание начало возвращаться к ней, а тошнота, наоборот, покидать.

Но не успела девушка почувствовать себя лучше, как ощутила такую бешеную злобу, что готова была спуститься вниз, вот так, в чём мать родила, и начать отдирать от мачехи куски плоти зубами и ногтями.

Вместо этого она зашла обратно в ванную комнату. Ей просто необходимо было спустить воду. Вместе с водой в канализационное отверстие уйдут и слабость, и злоба, и чёртовы духи. Она точно знала это. Она сунула руку в воду, и…

— Твою мать! — заорала девушка, выдернув руку из кипятка.

Боль пронеслась по всей руке, достав шеи, но отрезвив Аню. Та, как будто очнулась от дурного сна. Теперь она увидела, что вода в ванной уже кипит, булькая маленькими пузырьками. Она встряхнула рукой, сбрасывая с неё воду, но руке стало ещё больнее. Пар действительно стал гуще. Аня поняла, что вернуться в ванную она сможет только тогда, когда мачеха закончит со своими молитвами.