Шутка мертвого капитана - Питер Марвел

— И очень, — наклонил голову отец Франциск. — Очень мешают. Я бы даже сказал, в высшей степени препятствуют. Я едва смог вернуться в коллегию: за мной следили и лишь то, что я был не один, спасло меня от нападения. Но думаю, все известные входы и выходы перекрыты, и, скорее всего, наемные убийцы уже ждут нас.

Дамиан невольно бросил взгляд в сторону узкого окна, в котором теперь была видна не атласная синева дня, а бархатная чернота ночи и в которое ныне врывался теплый ветерок и отчаянный треск цикад.

— Наемные убийцы? — пробормотал он. — Нам даже не дадут выйти из коллежа? Неужели все так безнадежно?

— Надежда — одна из трех высших добродетелей, и не стоит прощаться с ней с такой легкостью, — заметил отец Франциск. — Надежды лишены те, кто лишен веры и мужества! Мы находимся в сложном положении, это верно, но я предусмотрел и такую возможность. А теперь прошу вас, дон Диего, как можно скорее соберите свои вещи и следуйте за мной!

Отец Франциск повернулся, задев растерянного Дамиана черным атласным плащом, и вышел из тесной келии. Дамиан перекрестился, быстро засунул в свой дорожный узелок Бревиарий и четки и поспешно вышел следом в узкую дверь, со всего маху врезавшись лбом в низкую притолку.

— Уй-я-а, — простонал Дамиан и, уронив узелок, обеими руками схватился за голову.

— Не ленитесь гнуть шею, друг мой: Господь противится гордым, а смиренным дает благодать, — со знанием дела заметил отец Франциск, не оборачиваясь.

«Училищем смирения» называли в монастырях низкие узенькие дверцы, которые напоминали монахам, послушникам и мирянам непреложную евангельскую истину о том, что в рай входят тесными вратами. Стоило забыть об этом, как голову праздного ленивца немедленно венчала шишка. Вот и сейчас на лбу Дамиана мгновенно вздулся аккуратный бугорок, а в голове гудело так, словно она была праздничным колоколом.

Еле сдерживая проклятия и поминутно дотрагиваясь до увечного члена, Дамиан подхватил вещи и ринулся за профосом. Длинный коридор с каменными стенами едва освещался чадящим в дальнем конце факелом. Отец Франциск бесшумным шагом уже прошел его и теперь выглядывал на лестницу, спиралью уходящую куда-то вниз. Не услышав ничего подозрительного, он кивнул своим мыслям и быстро вернулся в коридор. Не глядя на Дамиана, он коснулся кончиками пальцев стены у себя над головой и принялся ощупывать ее дюйм за дюймом. Внезапно что-то тихо скрипнуло, и на иезуитов посыпались пыль и песок. Часть каменной стены, на которую только что рассеянно опирался Дамиан, вдруг поехала куда-то внутрь, едва не уронив коадьютора на землю. Через несколько секунд в стене образовалась темная щель, достаточная для того, чтобы в нее вошел человек.

Перекрестившись и прошептав короткую молитву, отец Франциск выдернул из стены факел и протиснулся внутрь. Дамиан вздохнул и, царапая локти о выступающие камни, подумал, что кто-кто, а уж он-то никогда не мечтал свести знакомство с тайными ходами, наемными убийцами и сокровищами конкистадоров. Почему так всегда бывает? Те, кто ночами напролет со свечой взахлеб читает о приключениях рыцарей, волшебных чарах и таинственных кладах, чаще всего проживают скучную жизнь, деля время между работой и домом, а те, кто более всего жаждет покоя, вечно попадают в различные передряги… «Несправедливо», — обиженно думал Дамиан, тоскуя об обедах по расписанию, пахнувшей маслом, темперой и растворителями мастерской и уютной келии в Севильском монастыре.

Они оказались в небольшом полукруглом сводчатом помещении, на стенах которого даже в неровном свете виделись черные потеки копоти, по-видимому оставленные здесь такими же факелами. Отец Франциск снова нажал пальцами на какие-то одному ему ведомые выступы, приводя в действие механизм дверей, которые тут же с тихим поскрипыванием и щелканием затворились. Воцарилась мертвая гнетущая тишина, нарушаемая лишь дыханием двух мужчин да потрескиванием пламени, которое металось, пожирая спертый воздух подземелья. Дамиану стало жутко, когда он представил себе, что из-за какой-нибудь поломки они могут оказаться здесь как в ловушке. Но отец Франциск, не говоря ни слова, прошел к дальней стене, посветил на нее и воткнул факел в расселину между камнями. Затем он точно так же привел в действие еще один секретный механизм, и снова Дамиану пришлось протискиваться в щель. На этот раз, судя по воздуху, они оказались в помещении более просторном, хотя и погруженном в полный мрак. Затворив дверь, отец Франциск пошарил в темноте, и вскоре толстая восковая свеча затеплилась у него в руке. В ее слабом свете Дамиан увидел комнату с теряющимся во мраке потолком, вдоль стен которой, насколько различал глаз, тянулись стеллажи с десятками книг, свитков в футлярах и фолиантами в переплетах из дерева и кожи. Пахло старыми пергаментами, пылью, камнем и ладаном. Отец Франциск прошел вглубь залы и жестом подозвал Дамиана к себе. Перед Дамианом открылась просторная ниша, в которой аккуратными рядами были сложены и развешаны шпаги, пистолеты, натруски и лядунки, перевязи, мечи и сабли, шпаги и кинжалы. В дальнем углу на крюке, вбитом в стену, даже висело несколько палашей, которые подпирали копья и алебарды. Все оружие было тщательно смазано, вычищено и уложено по своему роду. Неподалеку стоял и небольшой дорожный сундук, который с легкостью мог поднять и нести мужчина. Сундук был обит толстой свиной кожей и окован по углам железом. Укрепив свечу на камне, отец Франциск распахнул сундук и принялся пересчитывать полотняные и кожаные мешочки, под которыми обнаружилась походная дароносица, небольшая книжка в вытертом по углам сафьяновом переплете и пара тонких серебристых кольчуг. Он извлек их из сундука, расправил и бросил одну из них Дамиану. Тот еле успел поймать ее.

— Ну, что вы ждете, дон Диего! — нетерпеливо сказал профос. — Надевайте ее! И подберите пистолеты по своей руке. Я, например, захвачу с собой вот эти…

Отложив в сторону приглянувшееся оружие, отец Франциск быстро скинул с себя плащ и кафтан. Следом на ящики полетели камзол и рубаха. Он надел кольчугу прямо на голое тело, которое, как краем глаза заметил Дамиан, представляло собой великолепный образчик атлетического сложения, хотя и отличалось некоторой суховатостью по сравнению с античными идеалами. Снова одевшись, отец Франциск нацепил на бедра кожаный украшенный металлическими пряжками и бляхами пояс, к которому по бокам крепились специальные петли для четырех пистолетов, и, подойдя к одному из открытых больших деревянных сундуков, принялся тщательно подбирать оружие, взвешивая его на руке, взводя курки, проверяя, не сбиты ли у них мушки.

Дамиан понял, что ему остается только последовать примеру своего наставника. Он неловко разделся, кое-как напялил на себя кольчугу, которая была ему великовата и тут же неуклюже повисла на плечах. Застегивая многочисленные пуговицы камзола, Дамиан заметал, что руки его противно дрожат. Потом он бестолково повертел пистолетами, поймал скептический взгляд отца Франциска и, закусив губу, кое-как рассовал их в такой же, как и у него, пояс. Кроме того, он выбрал себе шпагу, дотошно проверив перед этим несколько клинков на гибкость. Клинки привычно ложились ему в руку, которая почти с наслаждением ощущала подзабытую прохладу закаленного металла. Та, что он выбрал, не выделялась ни украшениями на гарде, ни богатым эфесом, ни гордым девизом, но сталь клинка была просто отменной, а в уголке виднелось известное всему миру клеймо.