Василиск - Борис Петров

class="p1">— Да нет, теперь уже я сам, еще в армии подметил. Предлагаю по глоточку и начать.

По кругу пошла небольшая металлическая фляжка, все дружно крякнули.

— Что это? — прокашлялся Виктор, чувствуя, что по всему телу стало разливаться приятное тепло.

— Спирт, что же еще?

— Хм, не совсем, вроде облепиха, да? — Николай смаковал послевкусие, нестерпимо захотелось есть.

— Она самая, растет у нас тут, за котельной, сам сажал.

— Молодец, Николаич, всегда знаешь, как уважить, — Виктор похлопал его по плечу и получил в ответ ощутимый дружеский удар, отчего немного присел. Уважительно покачав головой, Виктор жестом предложил покурить перед началом.

8

Крупные снежинки вспыхивали от яркого света ламп, на пару метров пробивавшего спустившуюся уже давно ночь, зависали перед окном, возбужденные веселым ветром, и врывались, тая в одно мгновенье.

Алексей то и дело отрешенно смотрел на эту незатейливую игру, обдумывая запись, и старательно ровным почерком, что было ему несвойственно, вписывал данные в карту за картой.

Закончив с очередной кучей, он перенес ее на другой стол, на котором уже несколькими пирамидами скопились последние истории.

Часы пробили три часа, а ведь он так больше и не смог забежать к Ане. И пускай, черт возьми, она запретила появляться в ее отделении без крайней необходимости, сердце сильно кололо вновь и вновь, когда он заносил сухие слова в карты умерших за сегодня. Он старался не забыть каждого, записать подробнее течение болезни, смерти, Алексей думал, что возможно это поможет другим, тем, кто придет разбираться, но уже после них.

Иллюзии исчезли почти сразу, первой ушла Татьяна Ивановна, она просто уснула, это была самая хорошая смерть. От этой мысли острая резкая боль ударила в голову, и он машинально присел на стол, свалив одну из пирамид на пол.

«Хорошая смерть, — произнес он снова, думая, что про себя, но звук собственного чужого голоса испугал, заставил вскочить».

— Надо поспать, — сказал он сам себе, пытаясь придать своему голосу былую тональность и тембр, но голос прозвучал все также глухо. Он подошел к окну и уперся больной головой в холодное стекло. Ветер задувал под ворот веселые снежинки, и от этого становилось немного легче.

— Хорошая смерть, — вновь повторил он, покачав кому-то головой. На улице, как и раньше, мела пурга, вот только город был мертвенно черен, ни одного лучика света не виднелось вдали, дома в округе были брошены. Алексей не знал, куда эвакуировали людей, но, судя по количеству гробов, которыми непрерывно снабжали крематорий, все были неподалеку.

Он поднял упавшие истории и аккуратно сложил их на столе. Волна воспоминаний нахлынула, и в голову снова стрельнуло. Алексея зашатало. Помутилось в глазах, ординаторская скрылась за пеленой яркого света, заполонившего его взор. Он сильно зажмурился, как в детстве от яркого солнца. Зрение постепенно начало восстанавливаться, появились более-менее четкие очертания мебели, яркий шум исчез.

Алексей судорожно расстегнул халат, потом рубашку, вздох разочарования с восторгом в последней ноте вырвался из его груди. Теперь они с Аней снова вместе, идиотская мысль, но сейчас она согревала его. Сильный приступ голода дал о себе знать, он набросился на уже давно остывший обед, забытый на дальнем столе у шкафа с пустыми бланками.

Еда была отвратительная на вкус и еще более мерзкая на вид, но захотелось добавки. Пошарив по ящикам, он нашел заначенную Колей пачку печенья и умял ее в несколько минут.

— Итак, головная боль, временное помутнение зрения, или нет, слепота, — Алексей с некоторой торжественностью заполнял свою карту, громко проговаривая вслух, радуясь, как менялся его голос, — укус полоза, легкая аритмия.

Он померил себе давление, аритмия подтвердилась, температура нормальная.

В комнату вошла Ольга, Алексей боковым зрением уловил ее движение и, продолжая заполнять карту, громко произнес:

— Надень маску, я инфицирован, — опомнившись, он быстро натянул маску на себя.

— Осмотри меня, прохрипела Ольга и села на край стола, опершись рукой на стопку карт.

Ольга всхлипнула, и Алексей оторвался от карты. На ней был разорванный халат, блузка почти полностью обнажила грудь, открыв забрызганный кровью бюстгальтер. Халат и брюки были сплошь залиты кровью и рвотой.

Ольга отрешенно смотрела на него, но куда-то выше, поверх головы.

Алексей потуже затянул маску, надел перчатки и больно схватил ее за руку, заставляя следовать за собой.

Ольга безвольно шла за ним, повторяя что-то тихо, смысл улавливался с трудом.

— Она набросилась на меня, потом вторая, они все набросились…Они плюнули мне в лицо, Леша, они плевали мне в лицо, когда повалили на пол, — Ольга рыдала, захлебываясь и задыхаясь при каждом вздохе. — Ты, они сказали, что Ты здорова, ты виновата! В чем, в чем я виновата? Я же старалась помочь?

Алексей втащил ее в процедурную. Оля безвольно стояла и, ловя его взгляд, все спрашивала:

— Разве я виновата? Я виновата?

— Ты ни в чем не виновата, запомни это! — Алексей долго смотрел ей в глаза, держа ладонями ее лицо. Ольга погладила его руку в перчатке и стала плакать еще сильнее.

Теперь он разглядел, что все ее лицо и волосы были в крови. У Ольги началась истерика, ее всю трясло, она обхватила свое лицо руками.

Понимая, что помощи от нее ждать не стоит, он взял ножницы и стал срезать с нее грязную одежду, работал быстро и пару раз случайно задел лезвием ее тело, но вовремя одергивал назад. Смотреть на плачущую голую Ольгу— было невыносимо. Как ни старался он заставить себя, но не мог, горло саднило от сдавленного рыдания обиды за нее и ярости, которая медленно наполняла его.

На руках он внес ее в душевую, горячая вода немного успокоила ее. Сейчас он не видел в ней женщину, восприятие притупилось, задавленное клокочущей яростью. Раньше почти весь курс втайне, а кто-то и открыто мечтал о ней, может, он подумает об этом позже, но сейчас сантиметр за сантиметром он старался смыть всю обиду, весь позор, ненависть.

Из чистого он нашел только сиреневый костюм медсестры. Уложив всхлипывающую Ольгу на кровать в комнате отдыха, бегом принес пару ампул и шприц. Пока он набирал, Ольга все смотрела на него широко открытыми глазами как ребенок, ищущий защиту у отца.

— Посиди со мной, — прошептала она, взяв его за руку.

— Конечно, Оль, повернись на бок, — Алексей быстро сделал ей укол, и заботливо укрыл одеялом.

— Зачем мы это делаем? — Ольга несильно стискивала его ладонь, дыхание начинало выравниваться.

— Потому что не можем иначе, — Алексей сам не раз думал об этом, и сейчас не хотелось ничего выдумывать, пока лекарство не подействует.

— Но ведь