Императрица Цыси. Наложница, изменившая судьбу Китая - Юн Чжан

Великий князь Гун не стал передавать меморандум Роберта Харта Цыси и продержал его у себя на протяжении нескольких месяцев. Такая нетипичная задержка, скорее всего, случилась потому, что он боялся разгневать вдовствующую императрицу, которая вполне могла освободить Харта от занимаемой им должности и тем самым зарезать курицу, несшую золотые яйца. Невзирая на то что Цыси поощряла резкую критику и прямолинейные советы со стороны своих чиновников, никто из них не решался на использование неприкрытых угроз. Великий князь Гун не знал наверняка, как она отреагирует на такой документ. Он принял решение отправить Харта из страны, чтобы, если вдовствующая императрица захочет уволить его со службы, по крайней мере, указ об этом не удастся выполнить сразу и останется время убедить ее переменить мнение. Как раз в этот момент Харту предложили съездить в отпуск в Европу, куда он уже на протяжении некоторого времени просился.

Харт убыл из Китая в конце марта 1866 года, а его меморандум представили Цыси 1 апреля вместе с еще одним советом со стороны поверенного в делах Британии Томаса Уэйда, касавшимся той же самой проблемы, причем изложенным примерно в той же самой тональности, избранной, по словам Харта, «чтобы напугать их». Передав вдовствующей императрице эти документы, великий князь Гун испытал большую тревогу. Когда британский атташе Фриман-Митфорд пришел его навестить и продавить «железную дорогу, телеграф» и «все прочие старые темы, поднимавшиеся сотни раз», он обратил внимание на «состояние нервозности и беспокойства великого князя. Он косил, изворачивался и вилял как заяц».

Великий князь Гун недооценивал способностей Цыси. Она внимательно прочитала меморандумы, а потом отправила их десяти высшим чиновникам, возглавлявшим внешнеполитическое, торговое ведомства и провинции, с требованием представить свое мнение. В ее сопроводительном письме, в отличие от собственного доклада самого великого князя Гуна, пропитанного горечью, не прозвучало никакой злости или других недобрых чувств по отношению к Харту или Уэйду. Она спокойно отнеслась к заносчивости европейцев и не позволила им омрачить ее собственное суждение. Наоборот, она взглянула на потенциальную пользу от высказанных предложений. Роберт Харт «обращает внимание на несколько полезных моментов», обнаружила она, «в своей оценке китайского правительства, военного ведомства, финансов и в своих рассуждениях по поводу западных методов горной добычи, судостроения, выпуска вооружений, а также системы боевой подготовки… Что же касается отношений с зарубежными странами, таких как отправка послов в столицы других государств, то такими делами нам все равно пришлось бы заняться». Она не стала касаться угрожающего стиля и тона меморандумов, просто напомнив лозунг своего правительства: «Усиление Китая представляется единственным путем предотвращения любого иностранного выступления против нас. или проявления высокомерия по отношению к нам». Возможно, она к тому же сумела потерпеть оскорбление до поры до времени, прекрасно зная, что китайцы говорили об иностранцах в не менее обидной манере. Тем не менее великий князь Гун предложил западным послам последить за своими высказываниями. Они подчинились и исключили обидные выражения из своей последующей переписки[19].

Харт вызывал раздражение у многих высокопоставленных мандаринов, однако вдовствующая императрица постоянно оставалась на его стороне. Его отличала абсолютная честность, он безупречно руководил неподкупными сотрудниками таможни, числившейся единственным в стране государственным ведомством, свободным от всепроникающей коррупции. Такое положение ее вполне устраивало. Как человек широкого кругозора, ни разу не позволивший себе проявления мелочности, Цыси неизменно сосредоточивала свое внимание на общей картине явления, и в скором времени она снова воздала Харту почести за его добросовестную службу. Он возглавлял таможню Китая до конца жизни и правления вдовствующей императрицы. То, что иностранец на протяжении без малого полувека заведовал основным каналом поступлений средств в казну, числится явлением исключительным и служит показателем того, насколько безоговорочно доверяла ему Цыси, а также свидетельством непревзойденной мудрости ее суждений. И дело тут не в слепой вере. Она ничуть не сомневалась в том, что Харт питает абсолютную преданность своей собственной стране Британии. Один из ее дипломатов докладывал Цыси, как он выпытывал у Харта, на чью сторону тот встанет, если между Китаем и Британией возникнет вооруженный конфликт. На что Роберт ответил: «Я – британец». Но все-таки она верила, что Харт останется честным перед Китаем, и старалась оградить его от какого-либо столкновения интересов. Мало кто в высшем эшелоне власти Пекина испытывал неприязнь к Харту, что тоже представляется редким явлением. Какую бы ненависть кое-кто из китайских чиновников ни испытывал к Западу, они все-таки доверили таможню своей страны европейцу. И Харт оправдал их доверие. Он сделал большой вклад не только в повышение финансового благополучия Китая, но и к тому же в общее укрепление отношений с внешним миром. Он стал человеком, к которому великий князь Гун обращался за помощью по всем вопросам, связанным с Западом. И вдовствующая императрица узнавала о западной цивилизации через общие с ним дела, пусть даже прямое общение между ними отсутствовало.

* * *

Проекты модернизации, предложенные Хартом, однако, отвергли все, с кем их обсуждала Цыси. Даже самый горячий сторонник реформ боцзюэ (граф) Ли Хунчжан, которого европейцы высоко ценили, страстно выступил против них. Он следующим образом суммировал «неисчислимый ущерб» так: «Из-за них мы лишимся нашего исторического ландшафта, они наводнят наши поля и деревни, нарушат наш фэншуй [искусство выбора места для строительства здания], а также разрушат уклад жизни нашего народа». Никто из китайцев в этих дорогостоящих инженерных объектах никакой пользы не видел, а западным представителям не удалось подобрать в их поддержку убедительных аргументов. Великий князь Гун докладывал Цыси, что европейцы «не смогли как-то объяснить, в чем заключается достоинство их возведения для Китая».

Вместе с тем многочисленные преимущества для Запада видели все. Китайцы в скором времени должны были расплатиться по военным контрибуциям, и у них сложился громадный активный баланс во внешней торговле. Они могли осилить подобные предприятия. Утвердившись внутри этой страны, европейцы увидели возможность разбогатеть за счет неосвоенных месторождений полезных ископаемых. Британский морской офицер Генри Ноэль Шор отметил, что «компетентные власти оценили каменноугольные бассейны в 419 тысяч квадратных километров, что в двадцать с лишним раз превосходило их площадь в Европе, и говорят, что в каждой провинции находятся богатейшие залежи полезных ископаемых». Но для организации горной добычи требуются телеграф и железные дороги.