Протокол "Наследник" - Александра Лисина

облом из обломов, когда обнаружилось, что мои успехи в управлении найниитом равны нулю. Вероятно, потому, что я — не Адрэа Расхэ, и меня никто не учил усилием воли влиять на некую мелкокристаллическую хрень, которую нельзя даже толком увидеть.

Нет, Эмма делала это прекрасно. Только скажи, и у тебя в распоряжении мгновенно появится и суперперчатка, и практически неубиваемый ножик, и все, что душе угодно. Но мальчишка на записи делал это сам, без помощи модуля! Тогда как я даже крохотную капельку найниита на кончике пальца создать не смог.

От такого фиаско я откровенно приуныл. На какой-то момент даже подумал, что, может, ну его нафиг? Пока есть Эмма, я и так проживу. Но сдаваться был не приучен, зависеть от модуля не хотел, поэтому вскоре встряхнулся, припомнил алгоритм, по которому Расхэ-старший обучал мелкого, и мысленно повторил про себя: «Представить результат. Проговорить задачу. Сконцентрироваться. Передать мысленное усилие на найниит»…

Само собой, это проще было сказать, чем сделать. Но гораздо больше напрягало то, что на начальных этапах я даже не мог увидеть результаты своего труда. Пришлось обращаться к Эмме, просить ее каким-нибудь образом подсветить найниитовые частицы. И она смогла это сделать, предварительно сгрупппировав их так, чтобы они стали видны обычным зрением, так что в какой-то момент у меня в глазах прямо-таки зарябило. Более того, нагрузка на глаза настолько возросла, а появившееся передо мной изображение оказалось настолько ярким и бешено-сумбурным, что я зажмурился и на протяжении какого-то времени был просто не в состоянии открыть глаза.

Наверное, нечто подобное испытываешь, если выходишь из темной комнаты в ярко освещенную прихожую, где в тебя выстреливают целым снопом разноцветных огней из установленных по углам прожекторов, а на голову без предупреждения обрушивают неоновый ливень, из-за которого перед глазами повисает сплошная радужная пелена. Различить что-либо в этой мешанине красок совершенно невозможно. Яркий свет безумно давит на мозги. Из-под сомкнутых век непроизвольно текут слезы, поэтому ты инстинктивно закрываешь лицо руками и пятишься обратно в спасительную темноту, будучи не в силах выносить такое количество света.

«Перегрузка зрительного нерва, — бесстрастно констатировала Эмма, когда я смачно выругался. — Угроза носителю крови. Яркость и контрастность подсветки снижены в четыре раза».

Я снова ругнулся.

«Оставь подсветку для одного процента частиц. Яркость уменьши в десять раз».

«Запрос исполнен».

У меня под веками резко стало темно, так что я вскоре рискнул их приоткрыть. И лишь убедившись, что нагрузка стала приемлемой, огляделся уже нормально.

Ну что сказать… найниитовые частицы (вернее, собранные из них довольно крупные образования) и окружающее их поле я теперь действительно видел. Криво, косо, очень и очень неполно, но видел. И выглядело это, прямо скажем, странно. Я вдруг обнаружил, что нахожусь посреди полупрозрачной сферы шириной чуть больше двадцати шагов, внутри которой, как и раньше, росли кусты, трава и деревья, но при этом пространство между ними заполнилось дрейфующими белыми точками, которые, встречая препятствие, ловко его огибали и практически нигде не задерживались.

Что интересно, скорость движения у частиц оказалась разной — некоторые неспешно плавали между предметами, словно обычные пылинки; какие-то шустро сновали туда-сюда, будто наскипидаренные; а несколько частиц носились по воздуху, словно снабженные реактивным двигателем, и за ними оставался яркий светящийся след, из-за которого пространство вокруг меня очень скоро стало похожим на большую светящуюся паутину.

По какому алгоритму они движутся, я с ходу сказать не смог — слишком уж велика была скорость. При этом за пределы поля они не вылетали и в деревья на полном ходу не врезались, из чего я заключил, что Эмма полностью контролирует процесс, и порадовался, что вижу всего несколько таких безумцев, потому что когда их было больше, я на них даже смотреть нормально не смог.

А еще я заинтересовался причиной, по которой Эмма вообще смогла разделить найниит на отдельные элементы. В просмотренных мною видео демонстрировался исключительно цельный найниит, то есть достаточно крупный конгломерат частиц, объединенных управляющим полем, который именно в таком виде проявлял свои уникальные свойства.

Однако Эмма заверила меня, что даже обычный чип способен изменять напряженность и конфигурацию поля таким образом, чтобы создавать необычайно малые структуры из найниита. Тогда как с ее возможностями связи между частицами можно ослабить до такой степени, что они могут спокойно существовать по отдельности, а по команде снова соберутся в единое целое.

Естественно, после этого меня обуяло еще большее любопытство, поэтому я попросил систему показать, как выглядит работа модуля «АЭМ-3» на практике. А точнее, как управляющее поле формирует из разрозненных частиц ту или иную структуру и каким образом из них получаются достаточно крупные вещи вроде иглы, перчатки или ножа.

И это оказался на редкость любопытный процесс: казалось бы, вот только что частицы витали сами по себе, как вдруг часть из них резко сменила расположение, они неуловимо быстро сдвинулись, уплотнились в несколько десятков, если не в сотен раз, и вот уже передо мной сформировался тончайший, буквально с волосок, стальной жгут, который можно потрогать пальцем.

Потом Эмма таким же образом сформировала у меня на ладони самую обычную швейную иглу. Затем миниатюрный нож. Накрыла костяшки моих пальцев крошечными дисками из найниита, благодаря которым я вполне мог атаковать ближайшее дерево без каких бы то ни было последствий для себя. А под конец найниитовые диски неуловимо быстро юркнули под одежду и спустя долю мгновения пощекотали мои ноги.

Я обалдело стянул с себя «чешки» и, обнаружив, что крохотные круглые заплатки надежно защищают выступающие косточки на стопах, лодыжках, а также страхуют кожу на пятках, запоздало догадался, почему, проведя полдня в неподходящей обуви, я до сих пор не натер себе ни одной мозоли и ни разу не пропорол ногу ни камнем, ни колючкой, ни простым сучком.

«Эмма, ты молоток», — с чувством сказал я, сообразив, что система снова обо мне позаботилась.

«Директива номер один, — спокойно напомнила она. — Жизнь и здоровье носителя крови находятся в приоритете».

После этого я отмахал по лесу еще несколько дийранов, прикинув, что в таком темпе за несколько дней доберусь если не до школы, то хотя бы до ближайшего населенного пункта. Там уже по ходу делу решу, как быть, но уже сейчас было