Эскадрон «Гильотина» - Гильермо Арриага

полковничьими нашивками, который прислал генерал Вилья.

Его жизнь переменилась за один миг. Из мясника Северной дивизии он превратился в офицера высокого ранга, обладавшего большими привилегиями, чем кто-либо другой. Он получил все это не просто так, он добился всего сам, его заслуга заключалась в том, что он предоставил революционной армии поистине революционный инструмент.

Выйдя из вагона, он увидел бойцов своего эскадрона: они ждали его, выстроившись в четыре шеренги. Они тоже были в новых мундирах. Когда Веласко проходил вдоль строя, все вытягивались. Капитан Алварес сделал два шага вперед:

— Имею честь доложить, полковник, что все в порядке!

Фелисиано огляделся. Толпа смотрела на «Эскадрон торреонской гильотины» с нескрываемым изумлением: слишком его бойцы отличались от всех остальных. Было ясно, что генерал Вилья хотел произвести впечатление на Сапату и других лидеров революции и что эскадрон, которым командовал Веласко, был козырной картой генерала. Гильотина была помещена в отведенный ей особый вагон. Она выглядела прекрасно, просто по-королевски. Почетный караул из братьев Трухильо выстроился рядом с ней, придавая ей еще больше значительности. Каждое движение было точно выверено: дисциплина у Алвареса была железная, а репетиций он провел столько, что каждый жест братья довели до совершенства.

Полковник Веласко вместе с капитаном Алваресом и рядовыми Гутьерресом Овандо, Кабесой-де-Вака и старшим из братьев Трухильо отправился искать генерала Вилью. Место капитана Бельмонте (сам Бельмонте в ожидании трибунала, который должен был осудить его за неповиновение вышестоящим, был отстранен от службы) занимал теперь Теодомиро Ортис, получивший звание капитана. Ортис, давно не видевший Веласко, радостно его приветствовал:

— Как поживаете, уважаемый лиценциат?

Веласко ответил с той же сердечностью:

— Благодарю, дружище Ортис, очень хорошо. Авы?

— Тоже очень хорошо, спасибо. Я полагаю, вы пришли увидеться с моим генералом Вильей?

— Именно так.

— Проходите, полковник, он вас ждет.

Свита Фелисиано осталась поболтать с капитаном Ортисом, а сам Веласко поднялся в вагон Вильи, который в эту минуту диктовал письма:

— Подожите немного, сейчас закончу и приму вас.

Отпустив секретаря, Вилья обратился к Веласко:

— Ну, вот, теперь всё. Как ваши дела?

— Спасибо, генерал! — вытянулся Веласко.

— Вы довольны вагонами, которые я вам выделил?

— Очень доволен, мой генерал!

— А мундиром?

— Очень доволен, мой генерал?

— Я рад, полковник. Сегодня у меня знаменательный день. Я хочу, чтобы Сапата сказал: «Ну не сукины ли дети!»

— Мы будем стараться, мой генерал!

— Потом я хочу, чтобы этих каррансистов, о которых я говорил, отправили в расход с помпой. Хочу, чтобы это было грандиозно. Пусть старик поймет, с кем имеет дело.

— Казним всех, кого прикажете.

— Что ж, поехали. Усач нас уже ждет в Сочимилько.

Веласко направился было к выходу, когда Вилья остановил его:

— Я хочу кое-что у вас спросить, полковник.

— Спрашивайте, генерал.

— Откуда вы выкопали этого китайца?

Веласко насторожился: он знал, что Вилья терпеть не может азиатов.

— Вы имеете в виду рядового Вонга?

— Его самого.

— Он неплохой солдат. — Веласко не нашел лучшего аргумента в защиту своего подчиненного.

— По-моему, это ни в какие ворота не лезет: взять в армию китайца!

— Если хотите, я его прогоню.

Вилья посмотрел на него странным взглядом. Веласко решил, что генерал одобряет его решение выгнать китайца из эскадрона.

— Нет, пусть остается, — неожиданно услышал он. — Только скажите ему, чтобы он не смеялся так много: а то мне начинает казаться, что он что-то замышляет.

— Слушаюсь, мой генерал!

От Такубы до Сочимилько было достаточно далеко. Поначалу Вилья решил добираться туда верхом, но советники убедили его, что лучше поехать поездом: так быстрее и надежнее, и меньше опасности, что будет совершено покушение (нельзя было исключать возможности, что какому-нибудь оголтелому порфиристу придет мысль использовать голову Панчо Вильи как мишень).

Поезд тронулся. Толпа на перроне загудела. Несколько собак с лаем побежали за поездом. В середине состава в окружении почетного караула гордо возвышалась гильотина.

Генерал Вилья пригласил полковника Веласко сопровождать его в поездке. В Сочимилько они отправились вместе. Вилья был в прекрасном расположении духа, он не умолкал ни на минуту. Он рассказал о своих злоключениях, о том, что перенес в горах Дуранго, о том, как однажды, вооруженный лишь ножом, убил белохвостого оленя. Рассказал, какими способами объезжает лошадей, показал, как булькать горлом, чтобы подманить дикого индюка, и как держать пистолет, чтобы стрелять быстрее. Рассказал даже о том, как продумывает стратегию боя: как определяет расположение фронтов, которое поможет ослабить противника, как устраивает засады, в которые попадаются целые полки. Веласко слушал, как зачарованный. Он всегда считал Вилью дикарем, не способным ни на что, кроме как убивать, а сейчас, слушая его, открывал в нем для себя человека умного, коварного, хорошо знающего жизнь, в особенности все сильные и слабые стороны человеческой натуры. Вилья инстинктивно чувствовал потребности эпохи и живущих в эту эпоху людей. Веласко слушал, боясь проронить хоть слово, удивляясь глубине и оригинальности мысли своего попутчика. Генерал обладал способностью полностью подчинять себе собеседника, будучи с ним при этом любезным, милым, разговорчивым и добродушным. Эту черту его характера знали немногие, и Фелисиано гордился тем, что стал одним из них.

Через два часа они прибыли в Сочимилько. Их встречало огромное войско. Вилья сошел с поезда и приветственно поднял правую руку. Ответом был гром аплодисментов. Следом на перрон сошел Веласко, и тоже услышал аплодисменты в ответ на приветствие (он прибыл с Вильей, и значит, был важной персоной, а важным персонам полагались аплодисменты). На некотором отдалении своего союзника ждал хмурый и неприветливый на вид Эмилиано Сапата.

Встреча Вильи и Сапаты была встречей двух великих вождей. Каждый из них представлял народные массы, истинных борцов за свободу. В разговоре они резко критиковали правителей вроде Каррансы — осторожных, осмотрительных, ставших «защитниками народа» лишь под давлением обстоятельств.

— Это люди, которые спали на мягких подушках, — говорил Вилья. — Как они могут стать друзьями народа, который всю жизнь только и делал, что страдал?

— Да уж какие тут друзья! — соглашался Сапата. — Они всегда служили угнетателям.

Революционные лидеры договорились вместе отстаивать интересы масс, не допустить, чтобы богачи захватили власть, бороться за честный раздел земли, за справедливый суд, за то, чтобы власть принадлежала народу. После того, как обсуждение важных вопросов закончилось, Сапата склонился к Вилье и тихо спросил:

— А что с той машинкой, про которую все шумели?

Вилья улыбнулся:

— Я вам ее покажу. Я привез ее сюда, для того чтобы вы на нее взглянули.

Вилья послал за полковником Веласко.

— Генерал Сапата, имею честь представить вам полковника Фелисиано Веласко, создателя той машины, о которой вы спрашивали.

— Рад познакомиться,