Моё прекрасное алиби - Чингиз Абдуллаев

Когда женщина вышла из машины, я заметил, что сидевший назаднем сидении прыщавый молодец ужо достает свой пистолет. Вот тогда явыстрелил из газового. И резко закрыл дверь. Если они не задохнулись, тоинвалидами будут лет пятнадцать не меньше. И поделом, не нужно насиловатьнезнакомых женщин. Если вам поручено убить человека, то не стоит его еще имучить, это уже перебор. Подобрал я ключи, сел за руль и отъехал. Честноговоря, мне сложно водить машину одной правой, но я уже научился левойподдерживать руль. Это не так трудно, как вы умаете. Вот в Англии или в Япониимашину вести я бы не смог, а так ничего, уже привык. Проехали мы километровпять, она меня и спрашивает, кто я такой. А я ей честно ответил, что убийца.Тут она улыбается, решает, что я с ней шучу. Действительно странно. Зачемспасать человека, если собираешься его убить? Но для профессионала такоговопроса не бывает. Если тебе поручен «заказ», значит, ты его и долженисполнить. Другого варианта быть не должно.

Они ехали довольно долго. — Куда мы едем? —наконец спросила она. — Не знаю, — он резко затормозил, затем выехална обочину дороги и встал. Посмотрел в зеркало заднего обзора. Встретил еевнимательный взгляд. — Кто вы? — снова спросила она. Он молчал. Еслиона не поверила в первый раз, не стоит больше экспериментировать.

— Какая разница? — наконец сказал он, —просто я человек, который не дал вас изнасиловать.

— Спасибо. Но, может, вы меня еще и освободите отнаручников. — Нет, — тихо сказал он. — Что нет? — не понялаженщина. — Не освобожу. Потом не смогу их снова надеть, — он смотрелпо-прежнему в зеркало, сидя к ней спиной.

— А зачем вы должны их одевать, — не могла уловитьнить разговора женщина, — впрочем, — сказала она вдруг тихо, —делайте, как знаете, мне уже все равно, я устала от этих детективов. — Выубили человека? — спросил он. — Кажется, да, я его задавила. А почемувы спрашиваете?

— Просто интересно. Как это произошло? — Я должнаговорить в таком положении? — спросила женщина, — вам не кажется, чтотеперь не самое лучшее время для нашего разговора.

— Вы не правы. Теперь именно время. Так, как этопроизошло?

— Они убили моего генерального директора. Потом хотелиубить меня. Я угнала их автомобиль и, когда выезжала со двора, задавила одногоиз них, конечно, случайно. Вот и все.

Он наконец повернулся к ней. Она легко покраснела. — Вымогли бы не смотреть на меня? Эти мерзавцы порвали на мне все платье.

— Я смотрю вам в лицо, а не на вашу одежду, —сказал он.

— И долго вы так будете смотреть… — Пока не решу,что настало время. — Время, — она даже улыбнулась, — и, чтобудет? — Я вас пристрелю, — просто ответил он. На этот раз онаповерила. Она что-то увидела в его глазах и дрогнула. — Почему? — Яполучил за вас деньги. Чтобы найти и убить вас. Я профессиональный убийца, а выта самая жертва по имени Ирина Борисова.

— Тогда зачем вы меня спасали? — не выдержала она.

— А вы хотели бы, чтобы они завершили начатое. Мнепоказалось, что вам не нравится их компания.

— Честно говоря, да. Но и ваша мне не очень симпатична.

— Я знаю, — он отвернулся, затем вышел из машины,достал пачку сигарет, резко встряхнул ее и вытащил губами сигарету. Убравпачку, достал зажигалку, закурил. Она видела, как он курил. Не докурив скареты, он выбросил ее, возвращаясь в машину. На этот раз он сел на заднеесидение, рядом с ней. Она машинально отодвинулась в угол. При этом юбка немногоподнялась выше колен. Ей было стыдно, но поправить платье она не могла ипоэтому чувствовала себя неловко. Вместо этого она спросила:

— Что с вашей левой рукой? Вы никогда ею непользуетесь.

Вместо ответа он расстегнул манжет рукава рубашки и, поднявего вместе с рукавом пиджака, показал протез. Она вскрикнула.

— Не бойтесь, — горько сказал он, — она некусается. — Где это вы так?

— В Афганистане. Но это было давно. Они замолчали.

— Вы действительно мой убийца? — спросила женщина.

— Что я должен сказать, чтобы вы успокоились. —Правду. — Я действительно ваш убийца. Она закрыла глаза, прислониласьголовой к дверце машины. И, не открывая глаз прошептала:

— Тогда быстрее делайте свое дело. Мне так все надоело.Он молча смотрел на нее.

— Давайте, — крикнула она, не открывая глаз.Вместо этого она почувствовала, как он поворачивает ее плечо и, вставив ключ,открывает ей наручники. Наконец она могла растереть отекшие руки. Она сразуоправила юбку, словно это было важнее всего. — Спасибо, — простосказала женщина. Он ничего не ответил. Так они сидели довольно долго минутдвадцать. И ничего не говорили друг другу. Потом он откинул голову на сидение итоже закрыл глаза.

Было тихо и как-то особенно спокойно. Они сидели вдвоем, назаднем сидении старых, покареженных «жигулей», и слушали тишину, не решаясь еенарушить невольным вздохом или восклицанием. Словно в этом мире больше ничегоне существовало. — Птицы поют, — сказала она, не открываяглаз. — Сегодня хорошая погода, — согласился он.

— Почему вы согласились на такую работу? — онадаже не смотрела в его сторону, даже не повернула головы.

Он открыл глаза, посмотрел на нее. — Это моя профессия.

Она наконец повернулась в его сторону и тоже открылаглаза. — Убивать людей?

Глаза у нее были серые, но с какой-то синеватой искоркой.

— Не все люди одинаковы, — пожал онплечами. — Поэтому вы их убиваете? — Вас я еще не убил.

— Да я совсем забыла об этом. Сколько у меня естьвремени? Полчаса, час, два?

— Не паясничайте, — одернул он ее, — вы жеуже поняли, что я не смогу вас убить.

— Да, — на этот раз искренне удивилась она, —а можно узнать, почему? Он снова закрыл глаза, повернув голову. — Вы неответили на мой вопрос, — напомнила женщина.

— Вы мне нравитесь, — просто сказал он. Онаусмехнулась, глядя на него. — Когда вы это поняли. Только теперь? —Давно. Еще вчера, когда вы выходили на балкон. — Так вы следили занами, — задохнулась она от гнева.

— И за вами, и за ними. Мне пришлось даже прикрепить«жучок» к их «Волге», чтобы слышать все, что творится в машине.

— И вы все слышали? — спросила, густо краснея,женщина.

— Конечно. Поэтому я ударил вашу машину сзади, чтобыпрекратить их упражнения. Она вдруг все поняла.

— Спасибо вам, — сказала женщина, не решаясьдотронуться до его левой протезированной руки.

— Не стоит, — усмехнулся он, — я действовализ корыстных побуждений. — Вы москвич? — спросила Ирина. — Нет,я из Ленинграда, — он и сам не знал, почему говорит правду этой женщине.Но врать ему не хотелось. — А я москвичка. — Я знаю.

— Да, конечно, — кашлянула она, — а что мнетеперь делать? — Не знаю.