Только моя - Элизабет Лоуэлл

— Я думаю, — отчетливо произнес Вулф, открывая глаза, — нам пора продолжить урок на тему, как готовить кофе. В кофейнике слишком много воды. Отлей избыток в сосуд для заливки. А в следующий раз вначале наполняй сосуд.

— Почему?

— Потому что, если он будет сухим, когда ты подойдешь в следующий раз к насосу, тебе придется сходить на ручей за водой, прежде чем брать воду из насоса.

— Я должна налить воду в насос, прежде чем взять воду из насоса… — Джессика покачала головой. — Какая-то бессмыслица.

— Это свойственно большинству ритуалов.

— А что, если я буду качать, не заливая предварительно воды?

— Механизм не предусмотрен для работы всухую. Он сломается

— И твое терпение тоже иссякнет? — предположила Джессика.

— На него можно рассчитывать. И на Рено также. Он помог мне установить насос

— Это сосед?

— Нет, — сказал Вулф. — Он охотник за испанскими сокровищами в пустыне, если не остается с Виллоу в Сан-Хуане.

— Правда? А что думает об этом Калеб?

— Он одобряет это.

— Это как-то… гм… несколько странно.

— Рено — брат Виллоу.

Джессика посмотрела сквозь полуопущенные ресницы и пробормотала вполголоса:

— Мало радости быть братом образцово-показательной добродетели.

Вулф передал Джессике кофейник и показал жестом на плиту. Когда она ставила его, вода выплеснулась на черную поверхность плиты. Чугун был холодным. Повозившись некоторое время с дверцей плиты, она открыла ее и заглянула внутрь. Там были аккуратно сложены щепки для растопки.

— Ищешь это? — поинтересовался Вулф.

Джессика выпрямилась. Он держал банку со спичками, которую взял с полки над плитой.

— Ты знаешь, каким концом чиркать о железо? — спросил он сухо.

— Лампа зажглась не сама, — парировала она.

Вулф посмотрел на лампу, нещадно чадящую на подставке.

— Я и вижу. Ты намерена коптить рыбу на трубе?

— Не будь глупцом. Даже я знаю разницу между лампой и устройством для копчения рыбы.

Джессика чиркнула спичкой о верхнюю, часть плиты. Спичка сломалась. Она взяла новую из оловянной банки.

— И потом, не меня нужно ругать за то, что лампа коптит, — продолжила она, снова чиркая спичкой. — Я только и сделала, что зажгла ее. — Спичка не зажигалась. Джессика сжала ее сильнее и повторила попытку. Но пламя на кончике не вспыхнуло. — Это, должно быть, масло виновато в том, что лампа коптит.

— Нет, это из-за фитиля, которым ты воспользовалась, — объяснил Вулф. — Если ты его правильно обрежешь, лампа коптить не будет.

— Вот ты и обрежь фитиль, — возразила Джессика.

Она снова провела спичкой по плите. Головка спички зажглась и одновременно отломилась, брызгая ливнем горящей серы на платье.

— Ну что же это такое! — в сердцах воскликнула она, отряхивая платье.

Когда Вулф отрегулировал фитиль, он повернулся к плите. Как раз в этот момент новая спичка разломилась надвое, когда Джессика пыталась чиркнуть ею о гладкую, покрытую жиром часть металлической поверхности. Что-то пробормотав про себя, она взяла другую спичку из уменьшающегося запаса в банке.

— Погоди, — сказал Вулф, подойдя к Джессике и положив ладонь на ее руку. — Возьми спичку. Теперь чиркай тем местом, где огонь будет гореть сильнее всего. Вот здесь металл чистый, на нем нет копоти и жира, которые пачкают кончик спички.

Говоря это, он быстро и резко провел по плите спичкой. Та мгновенно вспыхнула.

— Видишь?

Джессика через плечо взглянула на Вулфа. Горящая спичка отражалась в его глазах. Контраст между пламенем и темной синевой радужной оболочки заворожил ее, как и длина его прямых ресниц и четко выраженные дуги бровей. А энергия и ум, светящиеся в его глазах, привлекали даже больше, чем танец пламени.

Странная, трепетная дрожь, зародившись под ложечкой, снова прошла через ее тело.

— Джесси?

— Да, я вижу…

— Что ты видишь? Ты вроде как немного не в себе.

— Немного… потрясена.

— Тем, что зажглась спичка?

— Нет. Тобой… Я только сейчас поняла, какой ты красивый.

Глаза Вулфа расширились, затем сузились. Пульс на его шее забился чаще.

— Я хочу сказать, что я всегда это знала, — продолжила Джессика. — Все, от герцогини до горничных, только и делали, что расхваливали твою внешность, но сама я этого фактически не видела. Это способно вызвать потрясение — вот так внезапно увидеть тебя, так, как, наверное, видели они.

Она как-то неуверенно засмеялась.

— Не смотри на меня так. Я чувствую себя глупо. Ну как могла я просмотреть то, что было очевидно для многих!

Джессика дернула рукой, потому что огонь дошел до пальцев. Она бросила еще горящую спичку на плиту и поднесла пальцы к губам.

— Ты обожглась? — спросил Вулф.

Джессика сначала подула на пальцы, затем посмотрела на них.

— Совсем немножко.

— Дай мне взглянуть.

Он наклонился и пробежал кончиком языка по подушечкам пальцев. Когда он поднял голову, на ее лице застыло выражение ужаса или отвращения.

— Не надо так ужасаться, — произнес Вулф быстро. — Так поступает кошка со своим глупым котенком.

Джессика открыла было рот, но не издала ни звука. Вульф заметил, как она содрогнулась. Он отвернулся и резким движением руки зажег новую спичку.

— Идите распакуйте чемоданы, ваша милость, — сказал он, разжигая плиту. — Сегодня виконтов дикарь сам приготовит ужин.

Джессика поежилась. Она не поняла, почему теплый и ласковый голос Вулфа вновь стал таким далеким и холодным.

— Вулф! Что я сделала?

— Когда распакуешь, захвати что-нибудь из твоего аристократического постельного белья и постели себе возле печи. Монашенка вроде тебя не позволит себе спать рядом с мужчиной, тем более с таким дикарем, как твой муж.

Вулф встал. Позади него ярким оранжевым пламенем пылала плита.

— Но… — начала она.

— Ты говорила, что если я устану от твоей компании, ты оставишь меня в одиночестве, — перебил ее Вулф, захлопывая дверцу плиты. — Сделайте это, леди Джессика. Сейчас.

Даже у аристократов есть здравый смысл. Джессика подобрала юбки и двинулась в спальню. Но и там она не обрела покоя.

За окном громко завывал ветер…

Вулф наблюдал, как Джессика стирала, склонившись над корытом под навесом возле дома.