Пророчество Апокалипсиса 2012 - Гэри Дженнингс

— Пять дней, добавляющихся к концу года, — ответил Звездочет. — Мы называем их Вайеб, безымянные дни. Они считаются самыми опасными, ибо именно в это время истончаются преграды между нашим и потусторонним миром и вредоносные духи наводняют землю.

— А почему бы не включить в календарь триста шестьдесят пять дней и избавиться от Вайеб? — не унимался я.

— Потому что это число не делится поровну на наши месяцы, — сообщил Звездочет.

— Это не ответ, — заявил я.

— Неподходящее количество, — пробормотал воин.

Я остановился и воззрился на обоих спутников.

— Так в чем все-таки настоящая причина?

Мои спутники тоже остановились, переглянулись и, пожав плечами, возобновили подъем.

— Так все-таки? — настаивал я.

Не задавай мне вопросов, на которые я не могу ответить, — пробормотал себе под нос Звездочет.

— Ты здесь, чтобы отвечать на вопросы, а не задавать их, — заявил воин.

Цветок Пустыни начала хихикать. До меня только сейчас дошло, что наш воитель щедро делился своим октли и с ней.

«В неподходящем количестве…» — подумал я. И тоже основательно приложился к пузырю.

Теперь мы стояли перед последним, самым крутым пролетом из пяти ступеней.

Наш воин, словно не замечая крутизны, взлетел наверх вместе со своим пузырем октли и, протянув сверху руку, помог подняться Звездочету. Я, со своей стороны, помог подняться Цветку Пустыни, подтолкнув ее сзади.

Когда все были наверху, я обернулся и обозрел владения Кецалькоатля. С этой божественной высоты город Толлан выглядел еще великолепнее, чем вблизи: тысячи алебастрово-белых зданий, сотни широких, прямых проспектов, соединенных великим множеством улиц и аллей, просторная игровая площадка, сокровищницы, дворец и десятки храмов, по большей части пирамидальных.

И тут я убедился в правоте Звездочета: город был залит светом несчетного множества огней, словно землю усеяли крошечные звезды.

Наконец я оторвался от зрелища внизу и оглядел вершину. На площадке высились два святилища, на которых бирюзой и пиритом были выложены мозаичные изображения Пернатого Змея.

— Загляни внутрь, — предложил Звездочет.

Он провел нас в первое святилище. Полки внутри были уставлены черепами. Немало черепов было развешано и по стенам, а между черепами висели обсидиановые жреческие ножи для жертвоприношений. Но дальняя стена оставалась пуста, если не считать двух шестов, образующих при пересечении косой крест и накрепко связанных сыромятным ремнем. Звездочет прошел через все помещение и, сняв деревянный крест со стены, вывел нас из святилища.

— Пойдем, — следуя в обход строения, поманил старик.

С задней стороны святилище обрамляли рельефные изображения змей, орлов, ягуаров и, конечно, мозаики с Пернатым Змеем. Опираясь и держась за все эти выступы, мы вчетвером взобрались наверх по стене. Воин поднялся первым, я вторым. Смешно, но это оказалось легче, чем одолеть последний пролет ступеней.

Каменная крыша была плоской и пустой, не считая столба в самом ее центре, который я поначалу счел чем-то вроде декоративного шпиля. Звездочет направился прямо к нему. Оказалось, что на его верхушку насажен пустотелый цилиндр. Сама эта насадка имела зазубренную верхушку, и, как я понял по наличию ряда отверстий для фиксаторов, насадку можно было поднимать или опускать. Вставленный в отверстие штырь закреплял насадку на определенной высоте.

Когда Звездочет повернул насадку в полный оборот, я понял, что ее можно использовать для наблюдений.

— Итак, юноша желает подсмотреть за богами, — сказал старику воитель. — Дай ему взглянуть.

Звездочет прилаживал поворотное устройство до тех пор, пока не навел его на Темный Разлом Древа Мира.

— Иди сюда, — позвал он меня, и я занял его место на наблюдательном камне.

Просвет смотрел прямо на небесные копии моих шрамов. Они были видны четко, ясно, с почти слепящей яркостью, какой невозможно добиться, глядя с земли невооруженным глазом. Яркостью столь ошеломляющей, что у меня чуть не подогнулись колени.

— Ну, что ты думаешь о своих звездах? — спросил воин. — Ты всю свою недолгую жизнь носил их на животе. Именно они убедили старого шамана подарить тебе жизнь.

— Они — это я, — вырвалось у меня.

— Но что эти звезды значат для нас? — спросил Звездочет.

— Они обрамляют Темный Разлом, — ответил я. — Это вход на путь преисподней.

— Некоторые считают, что это тропа в страну теней Миктлантекутли, — заметил Звездочет.

— Ты сам говорил мне, — отозвался я, — что в Последний день Тескатлипока, черный бог смерти и вечной ночи, выпустит своих псов, которые сокрушат врата между мирами. Он и его адские твари промчатся путем преисподней, опустошат Землю, и именно явление этой смертоносной стаи и обозначит наш Последний день. Последний день сего мира.

— У меня есть для тебя новости, юный друг, — начал Звездочет. — Похоже, пророчество о грядущем гневе Тескатлипока близится к исполнению. Я уже наблюдал его появление из Темного Разлома, с пути преисподней, что оберегают твои шесть звезд. Причем наблюдал уже дважды.

— Он рвется к нам, — добавил Дымящийся Щит. — Тескатлипока, со своими адскими псами.

— Но почему?

— Тескатлипока, — пояснил Звездочет, — победил на небесах великого Кецалькоатля, светлого бога учения и сострадания, божественного ветра и животворных морей, еще задолго до появления человечества. Но на земле, особенно во владениях нашего миролюбивого и жаждущего познаний народа, Пернатый Змей все еще сохраняет влияние. Будучи ревнив и мстителен по натуре, Тескатлипока не намерен больше терпеть наши бьющиеся сердца и живую кровь. Он грядет, чтобы покончить с Кецалькоатлем, божественным правителем, а также со всеми его приверженцами и почитателями. Он не успокоится до тех пор, пока не уничтожит воплощение Пернатого Змея и не истребит всех нас, пока мы не окажемся ввергнутыми в нескончаемое ничто, в вечную ночь, а сей мир не прекратит существовать.

— Но не можем ли мы проникнуть в тайну, разгадать загадку и предотвратить зло, что несет с собой черный бог? — спросил Дымящийся Щит.

— Ты должен это сделать! — заявил Звездочет.

— Сделаю, — пообещал я.

— Мне бы твою уверенность, — пробормотал старик.

— Так ведь я же другой, Звездочет. Не ты ли говорил, что эти звезды не только запечатлены у меня на животе, но и вошли в плоть и кровь, в ум, сердце и душу?

— Эти звезды и есть ты? — уточнил воин.

— Они… мое предназначение.

— Тогда что они тебе говорят? — спросил старик.

— Кричат во весь голос о моем предназначении.

— Рубец, боюсь, эти звезды и наши тоже: мы все по макушку в этом деле, — сказал воитель.