Удержать престол - Денис Старый

class="p1">Мушкеты были заряжены двумя пулями, и залп получился. Часть вражеских стрелков повалились, иные посмотрели на наемников с ужасом. Вот она, смерть, рядышком прошла. Смотреть на умирающих сотоварищей сложно, но сложнее воспринимать реальность, когда видишь, насколько больно человеку, как сильный мужчина, который, буквально, вчера вечером во время игры в кости троим игрокам подбил глаз в драке, корчится от боли. И он плачет, стонет, переходит на хрипы и молит добить. Вот это подкашивает, способствует сбою решимости и напору.

— Шаг! Шаг! Шаг! — кричал Дворянинов, который, видя творящееся безобразие, воспользовался тем, что мушкетеры споро и эффектно разрядили свои тяжелые мушкеты.

Третий воевода матом и проклятиями, но выстроил одну линию из стрельцов, приказав стать в нее только тех, кто успел перезарядиться.

— Стой! Ставь! Жди! — команды Дворянинова дублировали сотники.

— Бей! — прокричал Милетий Дворянинов, и получилось-таки выстрелить почти залпом.

— Вот же, бес! Прости Господи! — сказал Пожарский и перекрестился.

Царские стрельцы выдвинулись вперед еще метров на пятьдесят, когда, после кучных выстрелов, безлошадные казаки, составляющие основу пехоты самозванца, попятились назад.

— Ну? — Нетерпеливо, в никуда, сказал Пожарский.

Он ждал атаки гусар, только ее. Эта пехота самозванца, даже с неорганизованностью царского войска, была бы сметена, пусть пикинерами или стрельцами. Стрельцы неохотно идут в атаку, не их это, они бойцы дистанционного боя, но в этом случае и они бы отважились.

— Воевода! Воевода левой руки просит дозволу выдвинуться на пять сотен шагов, — сообщил вестовой.

— Нет! — строго ответил Пожарский, и чуть слышно добавил. — От валов неможно далече идти.

Десять минут ничего не происходило. Войска Пожарского стояли на своих позициях, в ста метрах от земляных укрытий, пешцы самозванца вовсе отошли подальше. Но после, уже выстроенная гусария зашевелилась. Пожарский думал, что сейчас гусары пойдут в атаку, но нет, они только выдвинулись чуть ближе. Противник же подтягивал свои пушки и в наглую выставлял напротив войск Пожарского.

Дмитрий Михайлович колебался. Его провоцировали. Можно выдвинуть конницу и разгромить пушкарей, которые готовятся открыть огонь, походу сметая незначительное охранение. Можно, но удар гусар уничтожит тех немногочисленных конных, которые имеются в распоряжении Пожарского.

Есть вариант контрбатарейной борьбы, у Пожарского полевых орудий не больше, чем противника, но вот гаковниц много. Но вариант так себе, чтобы свести все сражение на ничью. Так как только уничтожение гусар даст победу, иные варианты могут привести и к поражению. Пожарский сам окажется в осаде.

Так что, как сказали бы шахматисты «патовая ситуация». Или кем-то жертвовать, или сводить сражение на оперативном уровне к ничьей, а тактически, к поражению.

— Кто скачет? — громко спросил Пожарский, заприметив десять всадников, что во весь опор гнали лошадей в сторону царских войск.

Никто не ответил. Невооруженным глазом, а вооружить его было нечем, не были видны ни одни из ворот брянской крепости. И, пусть самая напрашивающая мысль была о том, что эти десять смельчаков смогли вырваться из крепости и спешат к союзным войскам, противник мог придумать и провокацию. Или же это перебежчики от самозванца.

Как бы то ни было, но ждать вестей из города также было неправильно, время шло, бездействием Пожарский проигрывал бой. Свой первый самостоятельный бой. Это грозило падением князя, которому удалось возвыситься при возвращении престола Димитрием Иоанновичем, он не оправдывал доверия.

— Конным готовиться, гаковницы выдвинуть, всем вперед! — принял решение Пожарский, рискованное, по принципу «или пан или пропал».

Решение, которое погубит часть людей, но даст шанс иным стать победителями.

Линии мерно, небольшими шагами, даже, на удивление, стройно, пошли вперед. Пикинеры шли чуть позади. Сразу же стало понятным, что время было упущено, вражеские пушкари успели зарядить дробом пушки и они выстрелили.

Линии дрогнули, десятникам и командирам старшего звена с трудом удалось предотвратить бегство. Идти на пушки было более, чем страшно. Однако, артиллеристы у самозванца были так себе, они выстрелили раньше, поспешили, раненых было немало, но могло быть многим больше убитых.

Зашевелились гусары. Логично и ожидаемо они должны были сейчас ударить. Учитывая уже не слишком устойчивое психологическое состояние царского войска, могло случиться повальное бегство.

— Конные! — закричал Пожарский, проявляя несвойственную ему эмоциональность.

Он волновался, переживал, но сохранял внешнюю невозмутимость.

Дмитрий Михайлович ударил по бокам своего мощного, сродни гусарскому, коня, и поскакал вперед, присоединяясь к разгоняющейся коннице. Семь сотен конных поместной конницы против чуть более восьми сотен гусар… самоубийственная атака… могла быть, если бы ни одно «но». Встречаться в лихой встречной сшибке с гусарами никто не собирался.

Русская конница подскакала на сто пятьдесят метров к месту, где гусары должны были набирать скорость для атаки, и остановилась. В русском воинстве еще было много лучников, пистоли мало у кого были, а рейтарские ружья вообще отсутствовали, но с гусарами не помогли бы ни пистоли, ни пищали, может, только мушкеты могли выбить всадника. Однако, стрелы представляли некоторое неудобство, что мешало стройно разгоняться для всесокрушающей атаки.

У гусар, которые уже собирались переходить на рысь, встал выбор: либо атаковать русских наглых конных, либо же спасать своих пушкарей. Но дело обстояло так, что без ускорения и спасать может быть некого, не успеют. Отомстят, да, но своих не спасут. Вместе с тем, конные русские ударят в спину гусарам.

Командир вражеских конных решил бить по русской пехоте, не обращая внимания на стрелы.

Рог трубил отступление, барабаны били отход, стрельцы, не закончив избиение вражеских пушкарей, рванули прочь, за земляные укрытия, до которых было уже более восьми сотен шагов.

Побежали и пикинеры, бросая свое длинное древковое оружие. Но Дворянинов плеткой, «доступным» словом, начал разворачивать людей. Да, и не все побежали, были десятки, которые уперли свои пики и, излучая фатальность, убежденность, что сейчас умрут, направили оружие в сторону, откуда должны были атаковать гусары. Уже сотня пик, две сотни. Уже сто шагов, разделяющих русских пикинеров от гусар.

Пожарский не приказывал, все лучники пускали свои стрелы настолько быстро, как могли, на пределе своего развитого навыка стрельбы из лука.

— Телохранители, в пистоли! — закричал Пожарский и его личная охрана, состоящая из сотни конных, вооруженных по схожему типу с рейтарами, но пистолетами, устремилась за командиром.

Дмитрий Михайлович не стал испытывать судьбу, вплотную не подскакал к гусарам, которые оказывались боком к Пожарскому, а выстрелил метров с пятидесяти. Его примеру последовала и личная сотня. Потом воевода резко развернулся и поскакал прочь. Удалось подранить гусарских коней, не убить, но заставить животное реагировать на боль. Некоторые лошади