История космического соперничества СССР и США - Джин Айсман

В докладе отмечалось, что реакция Советского Союза на запуск американского спутника, если США первыми запустят его в космос, будет непредсказуемой. В нем цитировались советские публикации того времени, где утверждаюсь, что спутник является «инструментом шантажа» и что Соединенные Штаты используют «гитлеровские идеи и инженеров в своих ракетных исследованиях». Поэтому в докладе предлагалось, чтобы Соединенные Штаты уделяли большее внимание невоенным применениям спутников.

Концепция «свободного космоса» станет движущей силой на многие годы. Соединенные Штаты продолжали развивать свою космическую политику. В исследовании РЭНД доказывалось: если экспериментальный спутник на экваториальной орбите не будет пролетать над Советским Союзом и не будет возражений со стороны стран, над которыми он будет пролетать, то это создаст прецедент «свободного космоса» и путь для следующего «работающего» спутника.

Весной того же года Михаил Тихонравов из команды Королёва представил первую подробную оценку запуска искусственного спутника Земли. В статье предлагалось использовать ракету с множеством связанных вместе двигателей для достижения необходимой тяги для вывода спутника на орбиту. Это, в конце концов, было использовано в русской МКБР Р-7. Статья интересна тем, что Тихонравов был одним из немногих инженеров, разделявших тайную точку зрения Королёва об использовании ракет для космических путешествий, а не только как оружия.

Хотя статья не содержала указания на сроки, казалось, что в ней предполагается возможность запуска спутника на орбиту к середине 50-х, при условии, что будут предоставлены необходимые ресурсы. Реакция читателей на статью Тихонравова была в основном отрицательной, начиная от открытой враждебности и сарказма и до замалчивания. Однако на заседании Королёв публично поддержал идею своего друга. Мало что дали усилия Тихонравова. Что отражает очень слабую поддержку в России любого аспекта ракетостроения, не связанного с военным применением.

Год ликования

Следуя рекомендациям из доклада TCP о запуске разведывательных спутников над Советским Союзом для оценки советских военных приготовлений, в середине 50-х годов администрация Эйзенхауэра предприняла попытку публично продвинуть концепцию «открытого неба», тем самым ослабив международную напряженность. В конце мая 1955 года, через 13 недель после выхода доклада TCP, начал действовать президентский Совет национальной безопасности (СНБ). В сверхсекретном документе, известном как «Научная спутниковая программа США», СНБ подтвердил рекомендации TCP: «Разведывательные применения обосновывают немедленную программу по созданию маленького спутника на орбите вокруг Земли и требуют пересмотра принципов или практики международного закона, соответствующего „свободному космосу“, с точки зрения недавних достижений в военной техники». Отмечая, что TCP особенно настаивал на столь малом спутнике, СНБ добавлял: «С военной точки зрения, Объединенное командование штабов выразило уверенность, что разведывательное применение служит веским основанием для создания и большого спутника. Поскольку маленький спутник не может вести наблюдение и поэтому не будет иметь прямого разведывательного потенциала, он в действительности представляет очередной шаг к созданию большого разведывательного спутника и будет полезным для этой цели… Более того, маленький спутник станет проверкой принципа „свободного космоса“». Для СНБ были очевидны выгоды такого спутника, который позволял непрерывно наблюдать за советскими установками и получать «мелкомасштабные детали» таких объектов, как самолеты, поезда и здания, расположенные на земной поверхности.

Понятие «свободы космоса» оставалось неустановившимся вплоть до 1955 года. В то время как нации обладали суверенностью воздушно-космического пространства над своими территориями (Чикагская конвенция 1944 года кодифицировала такое национальное право владения), оставался вопрос о том, как высоко распространяется эта суверенность. Где она заканчивается? Будет ли в космосе действовать концепция, известная как «свобода мореплавания», которая позволяет кораблям любой национальной принадлежности в любой точке земного шара проплывать в открытом море по своему усмотрению?

Провозглашение периода 1957–1958 годов Международным геофизическим годом (МГГ) предоставило Соединенным Штатам предлог для запуска разведывательных спутников. Сам МГГ был задуман на встрече в апреле 1950 года в Силвер Спринг, Мэрилэнд, на границе с Вашингтоном. Встреча произошла на обеде в гостиной дома физика Джеймса Ван Алена, работавшего в лаборатории прикладной физики университета Джона Гопкинса. Ван Ален, который стал знаменит в космическую эпоху благодаря открытию двух радиационных поясов вокруг Земли, уже приобрел значительный опыт в американских ракетных исследованиях. На первой, сделанной в Германии и запущенной в США в апреле 1946 года ФАУ-2 он отправил счетчики Гейгера на высоту для измерения космической радиации и продолжал свою научную работу на построенных в Америке ракетах для исследования верхних слоев атмосферы.

Британский геофизик Сидни Чэпмэн предложил Ван Алену выступить в роли хозяина на встрече в Силвер Спринг и провести закрытое совещание, на котором будут присутствовать восемь или десять крупных ученых, чтобы обсудить международное сотрудничество в научных исследованиях — то, что позднее журнал Time назовет «посиделками аристократов». Чэпмэн, Ван Ален и третий известный физик Ллойд Беркнер настаивали на международной программе, которая будет определять геофизические исследования планеты, ее атмосферы и космоса. Беркнер был старым защитником идеи применения искусственных спутников для научных исследований. Ван Ален понимал, что уменьшение американского запаса немецких ФАУ-2 сократит возможность проведения высотных исследований. Новая международная научная инициатива, связанная с искусственными спутниками, будет надежным путем достичь этой цели. Научный редактор New York Times Вальтер Салливан потом написал о чувствах, которыми руководствовались участники обеда: «С Земли наш взгляд в космос едва ли лучше проливает на него свет, чем взгляд в небеса омара с морского дна».

Предложение Беркнера для другой научно-исследовательской программы на 1957–1958 годы вызвало за обедом активное одобрение и получило в последующие годы международную научную поддержку. В 1954 году Полярный год был переименован в Международный геофизический год, отражая более широкую программу изучения земной атмосферы, океанов и открытого космоса. Беркнер нашел сильную поддержку для использования спутников Земли в помощь выполнению программы МГГ. Учитывая, сколь много необходимо было сделать, МГГ не мог ограничиться двенадцатью месяцами; решили, что он будет проходить с 1 июля 1957 года до 31 декабря 1958 года.

Это было пересечение необходимой и особо секретной кампании американского правительства по установлению принципа «свободного космоса» с запуском научного спутника.

Выбор рабочей ракеты

В начале 1956 года фон Браун и его ракетная команда в Арсенале Рэдстоуна начали работу над новым проектом первостепенной важности: созданием баллистической ракеты средней дальности (БРСД) с ядерным зарядом, запускаемой на расстояние до 2400 км. Это была одна из нескольких новых систем вооружения, рекомендованных президенту Эйзенхауэру в 1955 году его консультантами высшего уровня, которые делали обзор будущих американских стратегических потребностей. Как часть этого задания, которое было дополнением к текущей работе в Рэдстоуне над ракетой меньшей дальности, фон Браун и его группа были переданы новому руководству, в Управление баллистических ракет сухопутных войск (УБРСВ).