Лачуга должника и другие сказки для умных - Вадим Шефнер

…И там, в кибитке, забудем пытки Далеких, призрачных страстей…

Пели по-русски, слова произносили отчетливо, с Кузиной интонацией, хоть ни бум-бум не понимали, о чем тут речь.

Да, Кузин певческий репертуар начинал входить в широкие райские массы.

Миновав людную часть бухты, мы с Марусей вышли к левой ее стороне, где далеко-далеко в океан уходила узенькая песчаная коса; в конце ее возвышалось что-то серое, вроде бы – скала.

– Пойдем туда, Маруся, – предложил я. – Там тихо и безлюдно.

– Там теперь нечего делать. Мужчины уже перенесли на берег все подарки океана. – Дальше она начала объяснять мне что-то, но я ничего не понял. Ведь я знал райский язык поверхностно, я в первую очередь осваивал всякие изящные слова, чтобы говорить девушке комплименты, о чувствах беседовать, об искусстве.

– Маруся, а ты сделай мне ценный, красивый подарок, прогуляйся со мной по этому ласковому песочку, – повторил я свою просьбу.

Девушка ответила согласьем. Мы пошли по косе. И чем дальше мы шагали по ней, тем яснее становилось мне, что впереди не скала, а судно.

– Так это же корабль! – воскликнул я по-русски. – Затем, перейдя на райский, спросил Марусю: – Сколько восходов тому назад это прибило к острову?

Девушка опять начала лопотать что-то невнятное, часто повторяя слово «талуогли». Тем временем мы подошли к судну. Это был небольшой грузовой пароход, тысячи три тонны водоизмещением. Шлепая босыми ногами по мелководью, мы обошли его кругом. На корме белела надпись, выполненная иностранными буквами. В трубе видна была пробоина от снаряда; в других местах повреждений я не заметил. Шлюпок на шлюпбалках не висело. Тут и дурак бы понял: пароход, покинутый командой в море, какое-то время дрейфовал без руля и без ветрил, а потом шторм вынес его на эту отмель. Но почему же это команда бросила свое судно из-за пробоины, которая плавучести судна не угрожала?

– Ты не знаешь, были на нем люди? – на всякий случай спросил я Марусю.

– Зачем там было быть людям?! – удивилась красавица. – Там были подарки океана, он подарил нам талуогли. Наши мужчины много поработали, они перетащили все талуогли в ктоарил.

«Что это она все о каких-то талуоглях, – подумал я. – Может, это консервы?»

– А ты их уже пробовала? Вкусные? – задал я вопрос.

– Ха-ха-ха! – интимно рассмеялась райская мадонна. – С тобой никто не будет скучать!.. Талуогли съесть нельзя! Если бы можно было, мы бы тебе и твоему другу принесли их… А теперь нам пора обратно… – Она нагнулась, приложила руку к воде, а затем стала неторопливо выпрямляться, держа руку ладонью вниз. Я сразу догадался: скоро начнется прилив. И мы пошагали в поселок, причем – под ручку.

Вернувшись в наше жилище, я застал Кузю сидящим на подоконнике. Он угрюмо глядел в сад. Когда я рассказал ему об увиденном мной судне, он встрепенулся, заинтересовался, но потом снова погрузился в мрачное раздумье о своих личных делах.

Теперь мы с Марусей каждый день встречались. Иногда даже в уединенных бухточках купались вместе. Ну, правда, не совсем вместе: Маруся требовала соблюдения моральной дистанции, так что раздевались мы метрах в сорока друг от друга, а когда плавали, то она держала интервал метров в пятнадцать; такие уж у них в Раю порядки были, ничего не поделаешь. Про Кузю она меня ничего не спрашивала, хоть, наверно, догадывалась девичьим сердцем, из-за чего он так похудел и почему таким сычом на белый свет смотрит. На площадку по вечерам он все-таки и теперь иногда являлся, невзирая на свое тоскливое состояние. Пением его Маруся интересовалась, это она от меня не скрывала. Она много из его репертуара запомнила.

…Дни шли – один краше другого, все ближе к счастью, все ближе… Так мне казалось. А вышло совсем не так.

…В то утро мы встретились – как было условлено – возле Марусиного дома, где она проживала с отцом, матерью и двумя малолетними сестрами. И я спросил у Маруси, куда сегодня мы отправимся на прогулку.

– Сегодня мы пойдем в Уютную бухту, – ответила красавица и добавила с какой-то загадочной улыбкой: – А по пути заглянем на сушильный склад. Там талуогли сушат. Для будущих домов.

«Опять о каких-то талуоглях толкует», – с досадой подумал я… И спросил, что это слово означает.

– Как, ты еще не знаешь этого?! – удивилась Маруся. – Да вот они, талуогли! – и показала на стену своего дома, а потом подошла к ней ближе и ткнула пальчиком в один, в другой, в третий кирпичик.

«Кирпичик… только и всего», – подумал я с какой-то даже обидой. Но затем у меня мелькнула догадка: показом этих кирпичиков, из которых строят семейные дома, Маруся хочет намекнуть мне, что она не прочь создать здоровую райскую семью, и ждет моего твердого признания в чувствах.

Мы миновали рощицу, пересекли низину и через какое-то время очутились в лощине между двумя холмами. Там не росло ни деревьев, ни кустов и дул ровный и довольно сильный ветер, на манер сквозняка. Он прижимал одежду Маруси к ее фигуре, изящно подчеркивая формы. «Когда придем к морю – объяснюсь ей! – вынес я мысленную резолюцию. – Пусть под классический шум прибоя прозвучат мои высказывания о готовности вступить в брак!» И в моем уме замелькали интимные картины нашей будущей совместной жизни…

– Здесь всегда ветрено, – прервала мои мечтанья Маруся. – Потому и построили здесь сушильный склад.

В этот момент мы поравнялись с длиннющим сараем. Дверей и стен у него не имелось, просто с крыши свисали циновки, сплетенные из морской травы. Маруся отогнула одну из них и вошла в сарай. Я – за ней. Весь длинный отсек склада был заполнен штабелями, сложенными из голубовато-серых глиняных брусков; как я уже упоминал, кирпичи в Раю были мельче наших. Мы прошли с Марусей шагов пятьдесят вдоль этих штабелей. Однако кирпичное дело в данный момент меня не шибко интересовало.

– Неплохие кирпичики, – сказал я, чтобы не молчать в присутствии очаровательной островитянки. – Но не пора ли продолжить наш путь к линии морского прибоя?

– Нет, ты еще посмотришь те прекрасные кирпичики, что подарил нам океан! – с энтузиазмом воскликнула Маруся. И далее она сообщила, что речь идет о тех «талуоглях», которыми было гружено «э т о» (слов «судно», «корабль» в райском языке не имелось); эти замечательные кирпичики мужчины перетащили именно сюда, на склад, чтобы они не попортились от морской сырости и дождей.

– Хватит с нас кирпичей! – воспротивился я. – Нас зовет песня прибоя!

– Нет, ты обязан их посмотреть! – заупрямилась райская красавица. – Они очень симпатичны… И, знаешь, королева сказала, что когда я выберу себе жениха, то именно для меня и моего мужа будет возведен первый дом в Раю из этих миловидных кирпичиков… Ты знаешь, королева очень хорошо ко мне относится.

– Да разве может кто-нибудь к тебе относиться плохо! – воскликнул я. – Ты – главное украшение Рая!.. И я хочу тебе сказать… Нет, то, что я хочу тебе сказать, можно сказать только на фоне красивой природы… Идем к морю!