Очерки из моей жизни. Воспоминания генерал-лейтенанта Генштаба, одного из лидеров Белого движения на Юге России - Александр Лукомский

На время отсутствия генерала Драгомирова я был назначен временно исполняющим обязанности председателя Особого совещания с оставлением в должности начальника военного управления.

В ночь на 14/26 июня в Ростове был убит председатель краевой Кубанской рады Н.С. Рябовол, бывший членом конференции по созданию Южно-Русского союза. Убийца не был открыт, но упорно распространялись слухи, что он офицер Добровольческой армии, гвардеец-монархист.

В кубанском официальном органе «Вольная Кубань» появилась статья за подписью «Ю. Разумовский», которая кончалась так: «Говорят о возможности ухода кубанцев с фронта. Говорят и сами пугаются, так как все отлично сознают, что на фронте, там далеко – кубанцы, терцы, донцы, а добровольцы ютятся в штабах, театрах и интендантствах».

На торжественном заседании в Екатеринодаре двух кубанских рад (краевой и законодательной), посвященном памяти Н.С. Рябовола, некоторые ораторы, определенно намекая, что убийство совершено офицером Добровольческой армии – монархистом, открыто возбуждали против Особого совещания, проводящего якобы преступную помещичью политику и стремящегося, вопреки воле народа, вернуть Россию к «старому режиму».

Начиная с этого времени агитация на Кубани и среди Кубанских частей, направленная против идей, проводимых главным командованием, а в частности, против Особого совещания, усилилась.

Успехи Добровольческой армии, занятие Харькова и Екатеринослава, вступление передовых отрядов в Полтавскую губернию серьезно отразилось на положении советской власти в Малороссии. В Полтавской губернии после 15/28 июня восстание против «советов» охватило весь район губернии. Повстанческое командование предъявило Украинскому советскому правительству ультиматум, требуя немедленно отказаться от власти.

Советская власть объявила Киев, Одессу, Херсон и Николаев на осадном положении. В то же время Петлюра, учитывая возможность занятия в ближайшее время всей Малороссии войсками Добровольческой армии, собрал остатки своих войск и повел решительное наступление от галицийской границы на Киев. Разложившиеся большевистские войска не могли дать отпора даже петлюровским, почти неорганизованным войскам, и 26 июня/9 июля войска Петлюры прервали сообщение Киева с Одессой, заняли Жмеринку и повели наступление на Киев. В этот же период, 16/29 июня, нашими войсками было закончено очищение от большевиков Крыма.

Несмотря на первоначальное решение не зарываться вперед и не растягивать свои и без того слабые силы, слагавшаяся обстановка на правом берегу Днепра соблазняла отступить от первоначального плана. Занятие таких центров, как Одесса и Киев, представлялось слишком заманчивым. 29 июля/11 августа был занят Кременчуг, 1/14 августа части Добровольческой армии подошли к Курску, а затем были заняты Одесса и Киев (18/31 августа). Кавказская армия после занятия 15/28 июля Камышина приблизилась на 60 верст к Саратову. Дальнейшие операции в направлении на Саратов успехом не увенчались.

Противник понял всю серьезность угрозы коммуникационным путям своего Восточного фронта и, временно пренебрегая продвижением Добровольческой армии от Харькова к северу, сосредоточил все, что мог, к Саратову и перешел в наступление против Кавказской армии. Значительные силы противник перевел к Саратову с Сибирского фронта.

Обрушившись на Кавказскую армию, ослабленную тысячеверстным походом и выделением части своих сил на Харьковский фронт, противник отбросил ее к югу. Отошедшие к Царицыну части Кавказской армии были настолько ослаблены, что не представляли из себя уже серьезной силы, и на армию была возложена задача удержать Царицын и способствовать с севера операциям генерала Эрдели против Астрахани (развивались вдоль побережья Каспийского моря).

С освобождением от большевиков Крыма, Екатеринославской и Харьковской губерний признано было возможным осуществить прежде намечавшийся перевод штаба главнокомандующего и Особого совещания с территории Кубанского казачьего войска.

Было стремление расположить эти учреждения вообще вне территории казачьих войск. Но вследствие невозможности иметь достаточно помещений в небольших городах юга России, пришлось остановиться на выборе Таганрога для штаба и Ростова для учреждений Особого совещания. Ставка 15/28 июля перешла в Таганрог, а центральные управления Особого совещания несколько позже в Ростов.

Размещение главнокомандующего со штабом в одном месте, а управлений Особого совещания в другом, при скверном железнодорожном сообщении, вызывавшем на поездки главнокомандующего в Ростов или начальников управлений в Таганрог потерю целого дня, было более чем неудачно.

Правда, главнокомандующий при этих условиях имел возможность располагать большим временем для работ с начальником штаба, но дело гражданского управления от этого страдало. Если прибавить к этому, что у нас вообще не была строго разграничена компетенция штаба и некоторых центральных управлений, то станет понятно, что с размещением их в разных пунктах стали возникать различные трения и недоразумения.

24 августа/6 сентября вернулась из Парижа делегация во главе с председателем Особого совещания. Генерал Драгомиров был назначен главноначальствующим и командующим войсками Киевской области, а мне было указано продолжать исполнять обязанности председателя Особого совещания.

С переходом штаба в Таганрог я видел главнокомандующего только раз в неделю и не был поэтому в курсе всех текущих ежедневных оперативных распоряжений.

Издали получалось впечатление, что основная директива не зарываться вперед, а заняться приведением в порядок войск и устройством тыла, нарушалась войсками Добровольческой армии самовольно; причем с продвижением войск вперед и занятием все новых и новых пунктов штаб мирился как с совершившимся и притом приятным фактом.

Курск был занят для более надежного прикрытия Харькова и обеспечения железнодорожного сообщения в пределах Харьковской области. Части же войск, выдвинутые для обеспечения Курска, как магнитом тянулись к северу. Противник серьезного сопротивления не оказывал, и части постепенно продвигались вперед, стараясь скорее приблизиться к Москве. В октябре был занят Орел.

Но наряду с успехами на фронте из тыловых районов армии все чаще и чаще стали поступать сведения о возрастающем неудовольствии среди крестьян и рабочих. Неудовольствия и возмущения среди крестьян происходили вследствие участившихся случаев бесплатных реквизиций, грабежей и поддержки войсками помещиков, вымещавших на крестьянах свои потери и убытки. Недовольство рабочих объяснялось главным образом тем, что приход Добровольческой армии не улучшал условий их жизни, которые становились все более и более трудными.

В конце сентября генералу Деникину была представлена следующая справка:

«Всюду, куда приходит Добровольческая армия, крестьянство – и великорусское и малорусское – встречает ее с радостью, как избавительницу от бесчинств, творимых до нее большевиками, петлюровцами и различными атаманами и батьками. Крестьяне ждут от Добрармии внесения в их жизнь начал правопорядка, считая ее большой силой, которая все устроит и все наладит.