Камень Света - Дэвид Зинделл

Морйин повернулся к лорду Юиллиэму. На мгновение показалось, что он воткнет прут в своего клирика за отказ выполнить его требование. Но он удивил меня – подошел ближе к молодому человеку, положил ему руку на плечо, наклонил голову и прошептал что-то на ухо. Нас разделяли семьдесят футов, и я не слышал слов. Однако у меня было твердое ощущение, что он пытается доказать своему клирику, что мастер Йувейн на самом деле не человек, а животное.

– Это трудно, я знаю! – воскликнул Морйин громко.

Казалось, сострадание истекает из него потоком.

– Сир? – сказал лорд Юиллиэм, когда Морйин отдал ему прут.

Он посмотрел на мастера Йувейна.

Я тоже посмотрел на него. Лицо, искаженное страхом, казалось еще более безобразным, чем обычно. Оно исказилось и пошло складками, напоминая больше морду кабана, чем лицо человека.

– Делай, что я тебе велел!

Золотые глаза уставились на лорда Юиллиэма, вдыхая в него ужасный огонь ярости. Лорд Юиллиэм вдруг напрягся, словно ощущая жар прута в своей руке и теле, повернулся и подошел к мастеру Йувейну. Один из стражей прижал его голову к камню и держал так, а лорд Юиллиэм воткнул раскаленный конец прута в отверстие в ухе. Послышалось шипение, и по залу распространилась тошнотворная вонь горящей плоти.

Лорд Юиллиэм зарычал и стиснул зубы. Он продолжал втыкать прут все глубже, поворачивая и раскачивая его, истекая ненавистью.

– Мастер Йувейн! – закричал Мэрэм, разражаясь слезами.

Боль, пронзившая мою голову, была так ужасна, что я с трудом удержался на ногах. Но доблесть, с которой мастер Йувейн выдержал эту пытку, добавила мне сил. Он не издал ни единого вопля о пощады, хотя все его тело корчилось от боли, шока и того, что делал с ним клирик. Хотя его лицо исказилось в агонии, я видел, что оно все равно оставалось прекрасным – прекрасным и светящимся волей, что превосходила волю Морйина, не позволяла отдать ему душу.

– Мастер Йувейн! – снова закричал Мэрэм. – Мастер Йувейн!

Истинный человек, – подумал я, глядя на Мэрэма, – не нуждается в даре вэларды, чтобы чувствовать боль другого.

Наконец острие прута обагрилось кровью, и лорд Юиллиэм отошел от мастера Йувейна. Его лицо побелело, руки дрожали. Он с трудом мог стоять.

Морйин подошел к нему и поддержал, обвив рукой за плечи.

– Хорошо сделано, мой клирик. – Он коснулся пальцем окровавленного острия прута и провел им по языку молодого человека. – Разве не говорил я много раз, что клирики Каллимуна должны совершать нелегкие поступки и таким образом приносить себя в жертву ради всего Эа?

После того как лорд Юиллиэм смог снова стоять сам, Морйин погрозил кулаком мастеру Йувейну.

– Этого ты хотел? Это ты, мастер-целитель, причина слабости души моего клирика!

Но не думаю, что мастер Йувейн мог его слышать даже здоровым ухом. Голова его упала на грудь, и все тело обвисло на цепях.

– Где камень Света? – Морйин подошел ближе и ударил его по лицу. – Что ты знаешь о нем?

Мастер Йувейн наконец открыл глаза и поднял голову. Серые глаза сверкнули непокорством.

– Только то, что ты никогда не получишь от него то, чего желаешь.

Морйин снова ударил его, стукнув головой об огромный камень. Он посмотрел на окровавленную дыру в ухе мастера Йувейна.

– Я было хотел сделать тебе одолжение и приговорить к смерти. Но пока не узнаю, где камень Света, подобных милостей не жди.

Он подозвал к себе шестерых клириков и стоял, тихо разговаривая с ними, в то время как тринадцать Серых ждали неподалеку, а сотня стражей окружала жертвенник стальной стеной мечей и копий. Это злое братство спаивал вместе цемент пыток и кровавых преступлений. Конечно, им было удобно хранить свои тайны в лишенных окон убежищах Черной горы.

– Вэль! – прошептал Мэрэм, не отводя взгляда от стоящих камней. Пот тек по его лицу еще обильнее, чем по лицу мастера Йувейна. – Вонзи меч в мое в сердце – мне, наверное, не хватит храбрости броситься на свой.

– Будь твердым! – крикнул ему Кейн. – Твердым, как камень!

Мэрэм закрыл глаза. Говорят, что в Братствах учат медитациям, которые могут навсегда остановить сердце. Но похоже, что Мэрэм был слишком занят другими вещами, чтобы научиться им.

– Я не могу, – сказал он наконец. – Я не могу заставить себя умереть.

– Заставь умереть их! – прорычал Кейн, указывая мечом на Морйина и его клириков.

Теперь Морйин подошел к Атаре, посмотрел на нее, и новый ужас нахлынул на меня. Атара твердо встретила его взгляд ясными, как алмазы, глазами. В их глубине читался ужасный страх, но и что-то еще. Похоже, она провидела будущее и пыталась смириться с тем, что должно случиться. Это была ее воля, как воина и женщины, исполнить свое предназначение, раз уж она родилась в таком диком мире, как Эа.

– Не смей так на меня смотреть! – неожиданно рявкнул Морйин. Он ударил ее левой рукой – светловолосая голова мотнулась в сторону – и тут же дал ей пощечину правой.

Но Атара призвала всю свою храбрость и подняла голову, горделиво продолжая смотреть на врага. Я чувствовал, что она видит в нем что-то такое, чего не может видеть никто.

– Будь ты проклята! – зарычал он, новым ударом разбив ей губы. Потом повернул лицо ко мне. – И будь проклят ты, валари.

Он перевел дыхание, потом снова крикнул, обращаясь ко мне:

– Сложи меч!

Я повернулся и встретил взгляд Кейна.

– Давай нападем на него сейчас и положим всему этому конец.

Кейн посмотрел на сотню стражей вокруг круга.

– Это наша смерть.

– Нам все равно уже никто не поможет.

– Нет – еще может быть шанс.

– Какой?

Темные глаза Кейна обыскивали стены комнаты, огромный трон, колонны и закрытые железные двери.

– Хотел бы я знать.

Морйин, не переносивший, когда на него не обращали внимания, повел в мою сторону стрелой Атары.

– Сложи меч и я пощажу твою женщину!

– Нет! – закричала мне Атара. – Не смей сдаваться!

– Сделай это! – зашипел на меня Морйин. – Сейчас же!

– Нет! Меч – это его смерть, разве ты не видишь, как он боится?

Морйин отвел взгляд от пылающего меча и посмотрел на Атару.

– А чего страшишься ты, прорицательница? Не смерти, я думаю. И вряд ли боли. Чего-то худшего. Что, если сейчас ты посмотришь в глаза мне и увидишь это. Смотри долго, прорицательница, заглядывай глубоко.

Атара посмотрела на него с ненавистью и презрением, а потом плюнула кровавой слюной прямо ему в глаза.