Петр I. Материалы для биографии. Том 3, 1699–1700 - Михаил Михайлович Богословский

утаил и им сказал. Говорено у них сегодня по приятельски, не к разорванию дела». Он скажет рейз-эфенди только то, что посланникам об азовских городках «учинить ничего невозможно и не смеют, потому что писали о том царю… никакой перемены учинить не смеют», а указа о разорении городков у них нет — чтоб он, рейз, доложил о том визирю. «А такой-де жесточи, чтоб их, посланников, отпустить к Москве без дела, говорить и объявлять ему, рейзу, не надобно, понеже то дело милостию Божиею, чаять, что приведется к счастливому совершению и без такого сурового объявления». Посланники ответили Маврокордато, что в его воле, как сказать рейзу, но у них «то самое истинное и последнее объявление», иначе им поступить невозможно и перемены никакой у них не будет.

Маврокордато продолжал восхвалять рейз-эфенди. Какие его в этом деле положены труды, о том известно Богу, и «неложно он, Александр, посланникам объявляет, что за сторону царского величества стоятелем и спорником был один рейз, а кроме его никто о стороне царского величества не радеет. Посланники ничего бы ко умалению себе в настоящем деле не мыслили, все-де Господь Бог управит». Друг друга видят они не впервые, и до сих пор между ними «творилось всегда доброе. А ныне напоследок должно и паки оказаться между собою любовно ж. И велели они, думные люди, подать пить шарбету и курение благовонное, и тот шарбет посланником подносили и сами пили и благовонием окуривали». Конференция, несмотря на ультиматум посланников, кончилась в самых дружелюбных тонах. Посланники говорили: «За такие-де ево, рейзовы, добрые намерения, что он желает обоим государствам всякого добра, подает ему Господь Бог счастливое во всех делех его поведение и здравие». Турки были преисполнены уверенности в заключении мира. «Рейз-эфенди говорил, что-де Господь Бог силен и нынешние их многие труды впредь не без приношения плодов будут. И, простясь, остались они, думные люди, в ответной палате, а посланники поехали к себе на посольской двор»[1130].

XVII. Причины затягивания турками заключения мира. Отказ турецких дипломатов от своих последних домогательств

Выступая на последних двух конференциях, XXII и XXIII, со своим совершенно неожиданным требованием о разорении азовских городков, турки, видимо, имели намерение по каким-то причинам затягивать заключение мира, от которого на самом деле отказываться не думали. Можно предположить, что желание выиграть время возникло у них в связи с распространившимися тогда и упорно державшимися в Константинополе слухами о том, что Петр уже начал войну со Швецией. И в зависимости от оборота, какой примет эта война, турки, выигрывая время, могли рассчитывать на улучшение для себя условий мира. Слухи о войне России со Швецией появились еще в конце апреля. 21 апреля Маврокордато говорил присланному к нему переводчику Семену Лаврецкому, что «вчерашнего дня в вечеру прибежал в Царьград к польскому послу гонец из Польши» с известием, что король Август, начав войну со Швецией, пошел на Ригу, а царь по его просьбе послал ему на помощь 30 000 своих ратных людей, которые одержали над шведами «великую викторию»[1131]. 22 мая, будучи у посланников, он, между прочим, сказал: «Здесь-де носится такая ведомость, что великий государь изволил по согласию с польским и с датским короли всчать новую войну с свейским королем, и войска-де его… уже осадили свейской город Нарву». Переданная молва, как видим, значительно опережала события, верно указывая (в том, что касалось осады Нарвы) их дальнейшее действительное направление. Посланники опровергали сообщение: «Они о том слышат от него, Александра, впервые; только-де те вести ложные, потому что о войне с свейским королем ниоткуду к ним, посланником, не писано»[1132]. Опровержение это, однако, не разубедило Маврокордато; предлагая оставить в Константинополе резидентом дьяка Ивана Че-редеева, он говорил: «А се-де ныне великий государь… имеет войну с свейским королем», и ему надобны будут постоянные сообщения о положении дел в Константинополе[1133].

Особенно подробные известия о войне сообщили посланникам иностранные послы. Голландский посол спрашивал у присланного к нему 25 мая с поздравлением подьячего Протопопова, «есть ли у них, посланников, ведомости о поведении нынешнего свейского короля с датским и с польским короли?» Протопопов ответил: «Ведает-де он, посол, и сам, что им, посланником, о том слышать не от кого, и почта отсюды к Москве и с Москвы сюда не ходит». Тогда посол сказал: «У них ведомости есть такие, которые писаны к венецыйскому послу из Венеции и из Вены, что против свейского короля война всчата с трех сторон: с одной стороны — польской король прежним своим курфистрским чином, не имянуя себя королем (т. е. в качестве саксонского курфюрста); к нему в помочь приданы от цесаря розные курфистры со многими войсками; с другую сторону — датской король — сухим путем и морем; а к нему, датскому королю, в помочь посылает морской свой немалой караван французский король. А с третью сторону на того ж свейского короля изволил послать многие войска его царское величество, в котором-де войске у него, великого государя, одной пехоты 40 000 человек. И ныне-де началась такая великая война, которой мало когда слыхано, и теперво-де чуть не весь свет в войне. Только пребывает одно Гишпанское государство в покое!» Далее посол сообщил, что Англия и Голландия окажут помощь шведскому королю своими флотами, которые спешат в Зунд, чтобы попасть туда ранее французов, и в Зунде непременно произойдет битва между флотами. Посол делал далее прогноз, что шведскому королю едва ли устоять против таких внезапно напавших на него сил. Польский король захватил уже некоторые замки, ему готова сдаться и Рига, которой он обещает вольность; датский король взял те земли, из-за которых спорил с голштинским князем. 2 июня голландский посол говорил тому же подьячему, посланному к нему специально за новыми вестями, что «ведомостей никаких к нему вновь нет. А в курантах-де апреля от 30 числа пишут, подтверждая прежние ведомости о польском и о датском королях и о войсках царского величества на свейского короля и что город Нарва от войск его царского величества взята»[1134].

Те же вести, ссылаясь на куранты, сообщал и цесарский посол: «Пишут-де в курантах и в иных ведомостях, что великий государь, согласясь с польским королем, изволил всчать войну с свейским королем и многие крепости от войск его… в свейской земле осаждены, а город Нарва уже и взят. И ныне-де его царское величество с войсками пошел к Ревелю или к Колывани»[1135].

Подьячий опровергал