Человечество: История. Религия. Культура. Первобытное общество. Древний Восток - Константин Владиславович Рыжов

(369–286 гг. до Р.Х.) в отличие от Лао-цзы, несомненно, был реальным историческим лицом и притом одним из самых обаятельных мыслителей древнего Китая. Большой эрудит, он, тем не менее, предпочитал держаться подальше от самодовольных ученых-спорщиков, подвизавшихся при дворах царей и удельных владык. Много лет он занимал скромную должность смотрителя плантации лаковых деревьев, а потом вышел в отставку и доживал остаток дней в родной деревне. Перед смертью Чжуан-цзы просил своих учеников не обременять себя похоронами учителя, а бросить его тело в чистом поле, ибо могилой ему станет весь мир.

Из «Чжуан-цзы»

«Обычное определяется полезным, полезное – проникновением в суть вещей, а проникновение – доступным. Как только мы приходим к доступному, нам уже нет нужды идти далеко. Тут наши утверждения исчерпывают себя. Остановиться на этом и не знать, почему так происходит, – вот это и значит пребывать в Пути».

«Дао в огромном не исчерпывается, в мельчайшем не отсутствует».

«Путь, проявивший себя, перестает быть Путем. Речь, ставшая доказательством, не выражает правды. Человечность, которая всегда добра, нечеловечна. Показная честность не внушает доверия. Храбрость, не знающая удержу, не приносит победы».

«Знать, как остановиться на незнаемом, – это есть совершенство».

«Однажды я, Чжуан Чжоу, увидел себя во сне бабочкой – счастливой бабочкой, которая порхала среди цветников в свое удовольствие и вовсе не знала, что она – Чжуан Чжоу. Внезапно я проснулся и увидел, что я – Чжуан Чжоу. И я не знал, то ли я Чжуан Чжоу, которому приснилось, что он – бабочка, то ли бабочка, которой приснилось, что она – Чжуан Чжоу. А ведь между Чжуан Чжоу и бабочкой, несомненно, есть различие. Вот что значит превращение вещей!»

«Настоящие люди древности не знали, что такое радоваться жизни и страшиться смерти; не торопились прийти в этот мир и не противились уходу из него. Не придавая забвению исток всех вещей, не устремляясь мыслью к концу всего сущего, они радовались дарованному им, но забывали о нем, когда лишались этого. Вот что значит «не вредить Пути умствованием, не подменять небесное человеческим»».

«Человек, который хочет все узнать, не мудр. Благоволить же кому-либо – значит не быть добрым. Того, кто старается выгадать время, не назовешь достойным человеком. Того, кто не смотрит дальше выгоды и вреда, не назовешь благородным мужем. Того, кто добивается славы, не заботясь о себе, не назовешь благоразумным».

«Небесный Путь влечет по кругу, не воздвигая преград, и потому все сущее совершает в нем свою судьбу».

«Кто прозрел Небо, стяжал мудрость и познал тайну царственных предков, тот в своих действиях неизменно покоен, даже сам того не замечая. Мудрец покоен не потому, что считает покой добродетелью. Он покоен потому, что ничто на свете не заронит тревогу в его сердце».

«Небо и Земля обладают великой красотой, а о том не говорят. Четыре времени года имеют ясный закон, а о том не судят. Вся тьма вещей имеет неизменный порядок, а о том не ведут речей. Мудрый вникает в доблести Неба и Земли и постигает существо всех вещей. Поэтому совершенный человек ничего не делает, истинно мудрый ничего не создает. Это значит, что он берет за образец Небо и Землю».

«Одухотворенный человек не любит, когда к нему стекается толпа. А если толпа все-таки соберется, он стоит в стороне, и поскольку он стоит в стороне, миру нет от него пользы. Поэтому одухотворенный человек ни с кем не бывает слишком близок и ни от кого не бывает слишком далек. Он вскармливает в себе жизненную силу, пестует в себе гармонию, чтобы следовать миру. Вот кого можно назвать Настоящим Человеком».

«Необычный человек необычен для обыкновенных людей, но ничем не примечателен перед Небом. Поэтому говорят: «Маленький человек перед Небом – благородный муж среди людей. Благородный муж перед Небом – маленький человек среди людей».

«Если не расколото цельное дерево жизни, откуда возьмется жертвенный сосуд? Если не разбита белая яшма духа, откуда возьмется державная печать? Если Путь и жизненные свойства не отвергнуты, кто возлюбит человечность и долг? Если не презрели мы свое естество, кому нужны будут ритуалы и музыка? Если не перемешаны пять цветов, кто возьмется делать украшения и узоры? Если не перепутаны пять нот, кто захочет настраивать музыкальные инструменты? Разрушить цельное дерево, для того, чтобы изготовить отдельный предмет, – вот прегрешение ремесленника. Разбить Путь и его свойства для того, чтобы насадить человечность и долг – вот прегрешение «прославленных мудрецов»».

«Соединись до конца с Беспредельным и обрети свой дом в бездонном покое. Исчерпай то, что даровано тебе Небом, и не желай приобретений: будь пуст – и не более того. У Высшего человека сердце – что зеркало: оно не влечется за вещами, не стремится к ним навстречу, вмещает в себя все и ничего не удерживает. Вот почему такой человек способен превзойти вещи и не понести от них урона».

«В покое и безмятежности мудрец соединяется с Небесной Силой. А потому говорят, что печаль и радость – это искажение жизненной силы, веселье и гнев – это нарушение Пути, пристрастия и неприязнь – утраты души. Когда в сердце нет ни радости, ни печали, открывается полнота жизненных свойств. Когда сердце едино и неизменно, сполна постигается покой. Когда никто нас не обременяет, сполна прозревается пустота. Когда мы не связаны вещами, сполна познается безмятежность. Когда мы не препятствуем течению жизни, сполна проявляется устойчивость духа».

«Древние называли успехом не обладание колесницей и шапкой знатного вельможи, а всего лишь невозможность добавить что-нибудь к своему счастью… Будь счастлив всегда и везде и не позволяй житейским волнениям завладеть тобой».

В III веке «Чжуан-цзы» была прокомментирована Го Сяном. Он отрицал реальность «пустотно-отсутствующего» как истока всего сущего. «Небытие», согласно Го Сяну, – это ничто, не способное породить сущее. Вещи рождаются «внезапно», «сами по себе», и способ их существования – это «одинокое превращение». Единое проистекает не из «небытия», а из «утонченного единого». Подобное бытие было для Го Сяна предметом «не-знания» (как положительного состояния), поскольку оно превосходит оппозицию субъекта и объекта. Реальность – не сущность, а отношение, «сокрытое превращение», которое воплощает внутренний предел существования. Учение Го Сяна подготовило почву для восприятия в Китае буддийской философии.

6) «Хуань-Цзы»

Трактат приписывается принцу Лю Аню (179–122 гг. до Р.Х.). В этой книге развивается учение «Дао-дэ-цзина» и «Чжуан-цзы». По ней можно проследить превращение даосизма из чисто мистической философии в религию.

7) «Гуань Инь-Цзы»

Обретена в 742 г. Трактат этот (построенный как изречения мудреца Гуань Инь-цзы) написан под сильным влиянием буддизма. Дао выступает