Судьба убийцы - Робин Хобб

Матросы собрались вокруг отца с сыном и улыбались сквозь слезы. Спарк отошла в сторонку, села и расплакалась – в голос, но в одиночестве. Лант пропал, как пропала Альтия и все те матросы, которых я не знала и уже не узнаю.

Заметив завернутое в парус тело, капитан вскрикнул с жалостью и отчаянием, и Эйсын расплакался снова.

– У меня ничего не вышло, папа. Дважды я пытался пройти сквозь огонь к изваянию, но боль заставляла повернуть назад. В конце концов Кеннитссон спас Совершенного от гибели. Он взял у меня Серебро и побежал прямо в пекло. Он кричал от боли, но не останавливался. Он спас наш корабль.

Отец ничего не сказал, чтобы утешить сына, просто дал ему выплакать горе. Два небольших дракона, составлявшие прежде их корабль, яркими лентами вились в небесах. И пусть они были намного мельче своих собратьев, но упрямо старались внести свою лепту в разрушение замка. Капитан долго смотрел на них.

– Так много утрат, – сказал он.

Красная драконица неистовствовала на земле, и корабельные драконы присоединились к ней. Они целенаправленно и последовательно ровняли с землей одно строение за другим, начав с лавок и домов у ворот на насыпь. Пожаров не было. Красная драконица поливала здания кислотой, а потом обращала их в щебень ударами хвоста или крыльев. До нас доносились крики и грохот, поток беженцев стал гуще. Одни бежали на пастбища и фермы за городом. Другие толкали тачки по дороге, ведущей в холмы. Сидя на причале, я смотрела на склоны поверх крыши склада и красивых домиков. Люди там проталкивались через стада овец и исчезали за гребнем.

Медленно угасал летний вечер. Не было пожаров, которые осветили бы ночь. Покончив с замком, Айсфир и Тинталья присоединились к меньшим драконам и стали очень тщательно и последовательно уничтожать город. Они ничего не делали наобум. Это разрушение было просчитано столь же тщательно, как все, на что Капра и Двалия обрекали меня. Мимо нас бежали матери, прижимая к себе младенцев, отцы несли детей постарше на спине или катили в тачках. Я смотрела на них. Драконы несли не справедливость, но месть.

Мести все равно, виновен ли человек, прав ли он. Словно цепь тянется от одного бедствия к другому, требуя, чтобы за одно ужасное событие было заплачено другим, еще более страшным, а за то – третьим. Я постепенно начинала понимать, что конца этой цепи не будет никогда. Выжившие горожане будут ненавидеть драконов, Шесть Герцогств и, возможно, Пиратские острова. Они будут рассказывать о сегодняшних событиях своим детям и внукам, и те никогда не поймут и не простят. И однажды тоже придут мстить. Неужели этой неразрывной нитью ненависти оплетен каждый путь? Придет ли когда-нибудь Белый Пророк, который оборвет ее?

* * *

Ожоги Эйсына болели, и многие из наших тоже пострадали, пусть и не так серьезно, однако мы не решались покинуть свой безопасный уголок, пока драконы расхаживали по улицам и летали над городом. Ночью я задремала: усталость оказалась сильнее страха и лишений.

На рассвете я проснулась в городе, изменившемся до неузнаваемости. Ни у одного здания не осталось крыши, все стены потрескались и обрушились. В гавани плавали куски мачт и прочие обломки. Из всех пирсов и причалов уцелел только наш. Мир выглядел зловеще и безжизненно: на улицах не было ни души. Меня разбудила Спарк, она трясла меня за плечо. Я села и увидела, что к нам по причалу идут маленький синий дракон и зеленая драконица.

– Что им нужно? – спросил один из караульных дрожащим голосом.

Любимый подошел к нему и оттолкнул в сторону его нож:

– Они пришли за тем, что принадлежит им. За тем, кого они считают своей родней. Отойди. Они все равно пройдут, уступишь ты им дорогу или нет.

Брэшен встал рядом с сыном, но Эйсын остался сидеть, скорчившись на причале; из-за боли он уже не мог держаться на ногах. Кое-кто из матросов отошел на дальний конец причала. Спарк, Пер и я не двинулись с места.

Доски причала жалобно стонали под весом приближающихся драконов. Очутившись рядом с Любимым, драконы повернули головы на гибких шеях и принюхались. Их глаза вращались, словно серебряные пуговицы. Синий приоткрыл рот, чтобы попробовать воздух на вкус.

– Что они говорят? – спросил Пер.

– Пока ничего, – ответила я.

Он взял меня за руку – то ли чтобы подбодрить меня, то ли чтобы самому не было так страшно. Как бы то ни было, я была рада. Даже маленькие драконы были очень большими созданиями, и теперь они подошли до жути близко, но, невзирая на страх и печаль, я невольно улыбнулась: какие же красивые эти существа!

– Мы пришли за ним, – сказал синий, и я тихо повторила его слова для Пера.

Любимый повернулся к нам и пояснил:

– Драконы, которые прежде были кораблем Совершенным, пришли за телом Кеннитссона.

Матросы напряглись. Татуированная женщина из нашей шлюпки спросила:

– Зачем оно им?

Любимый взглянул на тело, потом снова поднял глаза на моряков:

– Они съедят его. Чтобы его воспоминания перешли к ним. – Увидев, какой ужас вызвали его слова, он добавил: – Драконы считают, что этим оказывают человеку честь.

– Разве так подобает хоронить принца Пиратских островов?

Двое мужчин вышли вперед и встали рядом с татуированной. По лицу одного из них текли слезы, но он с ножом в руке готов был противостоять драконам.

«Плохо дело», – подумала я.

Любимый заговорил снова:

– Так ли сильно это отличается от того, как если бы Кеннитссон умер на палубе Совершенного и корабль впитал его память? Кеннитссон уйдет вслед за кораблем своего отца и прадеда. И это будут подобающие похороны для пирата.

Судя по всему, Любимый был единственным, в ком не вызывала протеста мысль, что драконы сожрут тело их товарища, того, с которым многие из них были дружны. Но когда он жестом попросил нас отойти, все молча расступились перед драконами. Причал заскрипел и закачался на сваях, когда драконы остановились возле тела и уставились на него. Я думала, они попрощаются с ним достойно, прежде чем приступить, но ошиблась.

Зеленая королева и синий дракон набросились на труп, стараясь опередить друг друга. Мы смогли укрыть тело лишь обгоревшим обрывком паруса, поэтому ничто не защитило нас от ужасного зрелища. Синий дракон схватил Кеннитссона за голову и потянул вверх, голова зеленой драконицы метнулась, чтобы откусить нижнюю половину его тела. Никто и охнуть не успел, как синий вздернул на воздух верхнюю часть трупа с болтающимися внутренностями и заглотил целиком.

Куски потрохов посыпались на причал. Один матрос отвернулся, свесился через край причала, и его вырвало в воду. Ант закрыла лицо руками. Эйсын цеплялся за отца, как ребенок; Брэшен был бледен. Спарк взяла меня за руку и слегка покачала ею.

– Вот и все, – сказал Любимый, как будто нам от этого было легче. Словно кровавые клочья на досках причала от этого должны были исчезнуть.