Все герои мировой истории - Наталия Басовская

В 1789 году за литературные успехи, ум и эрудицию он был избран руководителем Академии Арраса. Это, конечно, не Академия наук в современном понимании, скорее интеллектуальный кружок.

Казалось бы, в этой обычной, скромной жизни не предвиделось никаких изменений. Но случилось неотвратимое – нечто вроде тайфуна, то, что называется революцией.

Во Франции она была неизбежна. Более 40 лет на троне оставался Людовик XV, чье правление было угнетающим, развратным и обернулось множеством неудач во внутренней и внешней политике. Попытки реформировать налоговую систему завершились крахом. Возник чудовищный контраст между бесновавшимся от богатства версальским двором и все углублявшейся нищетой основной массы населения. А между ними крепло, богатело сословие буржуазии, лишенное тех привилегий, которые почему-то достались бездельникам-аристократам.

Неизвестный художник.

Максимилиан Робеспьер. XVIII в.

Первые зарницы революции были заметны и в Аррасе. Собрались местные Штаты (со времен Средневековья – орган самоуправления), куда был избрал и Робеспьер. Это естественно. Он человек с парижским образованием, достойный, скромный, нормальный буржуа; в нем нет пока никаких признаков будущего пламенного революционера. Между прочим, он долго был противником смертной казни. Даже накануне решения Конвента о казни Людовика XVI Робеспьер колебался. Он не без оснований предполагал, что, когда слетит голова короля и рухнет сам институт монархии, новое сословие буржуазии станет еще страшнее. Ибо в духе учения Руссо он безоговорочно считал богатство подлостью. А достоинствами называл бедность и благородство. На этом черно-белом противопоставлении строилось все его мировидение.

Первые выступления Робеспьера в Штатах Арраса оказались совершенно неудачными. Голос у него был тихий, но неприятный. А ведь во Франции уже звучали раскаты мощного голоса Оноре Мирабо, этого революционера из аристократов. Уже оказывал магическое действие на публику обладавший поразительной внутренней энергией Жорж Дантон. И менее обаятельный Робеспьер впечатления своими первыми речами не произвел, хотя высказывался в пользу прогрессивных начинаний. Например, он поддерживал введение всеобщего избирательного права. Он знал великое наследие века Просвещения: труды Монтескье, Вольтера, Дидро, д’Аламбера, Руссо и других.

С такими идеями он прибыл в Париж как депутат Генеральных Штатов от Арраса. Парламент был созван королем летом 1789 года в последней попытке остановить крах французской монархии. Институт Генеральных Штатов существовал с 1302 года как опора, но и ограничитель королевской власти. Они не созывались на протяжении последних 175 лет. Теперь же они возродились как символ возможного парламентаризма.

Арест Робеспьера.

Иллюстрация XIX в.

С созывом Генеральных Штатов связан замечательный эпизод, с которого началось их преображение в Конвент – высший орган управления революционной Франции. В традициях феодализма депутаты верхней палаты, аристократы, должны были входить во дворец через парадную дверь, а третье сословие – через черный ход. А ведь у некоторых из тех, кому надлежало пользоваться черным ходом, были в распоряжении огромные деньги. И эта последняя капля, кажущаяся мелочью, взорвала ситуацию. Депутаты от третьего сословия, пройдя через черный ход в отведенный им зал – зал для игры в мяч, объявили себя Национальным собранием.

Так началась Великая французская революция, и вместе с ней появился великий революционер Максимилиан Робеспьер. У него почти не было личной жизни. Зато была жизнь в революции и фанатичная вера в то, что прямо сейчас, прямо здесь, именно во Франции, свершится переход всего человечества к счастливому будущему. Он даже писал о том, что французы, благодаря революционным событиям, которые происходят в стране, идут впереди всего человечества.

14 июля 1789 года народ в очень пестром составе – от санкюлотов (городских бедняков) до представителей зажиточных слоев – штурмовал знаменитую королевскую тюрьму Бастилию, разнес ее и вышвырнул архивы, которые там находились, как символ крушения монархии.

Робеспьер во всем этом не участвовал. Он никогда не участвовал ни в одном конкретном революционном событии. Всегда о них только писал. Во время следующих народных выступлений он скрывался, опасаясь репрессий. Потом появлялись его записки и призывы двигаться дальше. И никто никогда его в этом не упрекнул. Баррикады – для тех, кто исполняет. А он мыслитель.

Очень скоро наступило время, когда его радикальные речи, даже произнесенные тихим голосом, стали привлекать внимание. Он вошел в состав Учредительного собрания, намеревавшегося учредить новую Францию. Здесь он оказался рядом с такими людьми, как Марат, Дантон, Сен-Жюст. Многие из них были гораздо ярче, чем он. Но и их недостатки, слабости, ошибки высвечивались ярче, чем у этого тихого, аскетичного, всегда последовательного Робеспьера.

Он придавал большое значение тому, что сегодня называют имидж. Всегда один и тот же поношенный костюм подчеркивал его добродетельность. Эти черты внешнего аскетизма так узнаваемы в В.И. Ленине, который восхищался Робеспьером и во многом откровенно ему подражал.

Речи Робеспьера становились все более красочными, пестрели афористичными образами, не громогласными, но потрясающими по сути. Например: «Во Франции остались лишь две партии: народ и его враги». Здесь уже видна основа будущего террора. Потому что все, кто не с нами, те против нас, – говорит бывший противник смертной казни. В конце концов, Робеспьер высказался за казнь Людовика XVI, состоявшуюся 21 января 1793 года.

Идея диктатуры восходила к античности, прежде всего Древней Спарте и Древнему Риму. Было в ней и романтическое начало. Утверждалось, что в минуты перелома в жизни народа, в минуты великой опасности надо вводить временную диктатуру. Так считали якобинцы – те, кто вошли в революцию как члены клуба сторонников конституции и в ходе развития революционных событий превратились в радикальную политическую партию. Они начинали свою общественную деятельность членами некоего Бретонского клуба, который после переезда Учредительного собрания в Париже обосновался в зале бывшей библиотеки доминиканцев, которых во Франции называли якобинцами (jacobins).

Якобинцы устранили фельянов – сторонников конституционной монархии, уничтожили умеренных революционеров жирондистов и установили свой политический режим. Якобинская диктатура несводима к террору. Она сделала немало полезного для Франции и всей Европы: отменила феодальные пережитки; вводя максимумы цен и пытаясь раздать, а когда не получилось – продать часть земли крестьянам, ограничила спекуляцию на том, что люди хотят есть. Якобинцы приняли замечательную, последовательно демократическую Конституцию 1793 года. В ней были закреплены свобода слова, печати, шествий и многие другие. Конституции предшествовала «Декларация прав человека и гражданина», в которой утверждалось: «Люди рождаются и остаются свободными и равными в правах. Общественные различия могут быть основаны только на общей пользе. Свобода состоит в праве делать все, что не вредит другому. Никто не должен быть тревожим за свои мнения, даже религиозные, лишь бы их проявление не нарушало общественного порядка, установленного законом».