Хякки Яко - Ступников

смотря на множество различий, общие черты сохранялись, и прямо перед ним, словно бы вырванное чей-то волей переплетение гниющих сосудов и вен, в которых порой можно было различит остатки чьих-то тел и конечностей, карабкалось наружу, из своей древней колыбели.

Выбравшись же, и встав во весь свой исполинский рост, оно возвысилось над уцелевшими горными вершинами и замерло.

Не было ни звериного рева, ни яростного крика, просто пространство на миг содрогнулось, после чего на мир обрушилась ненависть такой силы, что камни трескались и иссыхали под её напором. Столь концентрированную злобу Хирузен доселе не мог и вообразить. Едва он сумел осознать этот факт, как из-под земли появилось новое чудовище.

Он не ломал твердь, не плавил её, но словно бы вытек наружу, под радостный гул и грохот. Ураган серебряного пламени, в чьих огненных лепестках одномоментно проявлялись миллионы лиц, морд, тел и фигур, просто появился под аккомпанемент собственного безумного хохота, от чего дрожала земля, небо, и даже сам мир. В какой-то момент даже Хирузену показалось, что в самом его центре он видит хитрую улыбку, как обычно неописуемо счастливую и на редкость раздражающую.

На долю мгновения всё замерло. Исполинский гигант, что проснулся раньше срока, и неистовое пламя жизни, что пробудилось позже чем должно было, а после… Хирузен проснулся.

Открыв глаза, юноша осознал себя лежащим на мягкой траве, в тени исполинского дерева, чья крона терялась в вышине. У него под боком ещё мирно дремали Кохару и Хомура, и больше ни одной живой души вокруг.

Глава 68

Грань между материальным и эфемерным встретила меня рябью и скрипом, отголоском сотен эха разнёсшимся вдоль пустоты. Ну да, я для неё чересчур уж реальный, но придётся потерпеть. И ей, и мне.

— Рад видеть тебя, — с низменной лукавой улыбкой поприветствовал меня этот юнец в теле старика.

Да, именно так и не иначе. Быть может до этого он и смог меня обмануть, прикинувшись мудрым и степенным старцем, но сейчас я отчётливо вижу, его пыл, жажду познания и юношеский задор! А облик… да что с него взять — даже выходной наряд может больше сказать о разумном, чем его внешность. Потому я никогда и не понимал тех, кто столь зациклен на том, как он выглядит!

— Ещё бы! Это же Я! — произнести подобное и не рассмеется в конце было выше моих сил. Впрочем сейчас меня могло рассмешить вообще всё что угодно. Даже начни я вглядываться в Бездну Междумирья, или вздумай поглазеть на Первый Ужас Небытия, всё равно, через какой-то промежуток времени, причём наверняка довольно малый, они начали бы казаться мне забавными, такова уж обратная сторона опьянения могуществом.

— Разумеется, — согласно кивнул Хагоромо, и тут же спросил, — Зачем ты пришёл?

— А разве нужен был повод? — скорчить недоумевающую рожу оказалось просто, а вот удержать рвущийся наружу хохот стоило мне всех имеющихся сил.

— Нет. Я рад тебе независимо от причины. Но он у тебя есть, и мне интересно узнать какой именно.

— Хм… — всё же взять себя в руки здесь — в месте противоречившему самой моей сути, оказалось проще, хотя приятного в том было мало, — Глупо было пытаться оттянуть неизбежное.

— Ты имеешь ввиду своё преображение?

— А что ещё? — эта тема, как нестранно, ещё сильнее отогнала от меня буйство неконтролируемого счастья. Вроде и хорошо, но… — Я облажался. Причём уже не в первый раз. И ведь должен был уже понять, что это бесполезно! От своей сути не убежишь! Но без толку — из раза в раз пытаюсь перехитрить мировой уклад, и каждый раз он даёт мне по башке для острастки, и пинок для ускорения — просто удовольствия ради!

— Сомневаюсь что всё именно так… — начал было Мудрец, но тут же был перебит, когда пылающие серебряным огнём глаза впились в него со странной смесью боли и бесшабашного веселья.

— Напрасно, в этом вопросе я большой специалист. И не то чтобы я злюсь — понимаю ведь что мои попытки для многих как кость в горле, но… обидно. Постоянно думаю — чего им всем стоит просто взять и оставить меня в покое⁈ И ведь понимаю чего, но легче от этого не становится.

— Я… — тут Ооцуцуки на секунду осёкся, но спустя мгновение всё же продолжил, — Мне всегда было интересно — зачем?

Ещё мгновение назад нескладный подросток, незримым для глаза образом, обратился в крепкого мужчину, чьи алые волосы только-только тронула седина, и хриплым, уставшим голос ответил:

— Потому что это здорово — родиться просто человеком, для которого почти невозможно вообще практически всё, а значит каждый день, каждый миг, можно перепрыгивать через собственную голову, торжествуя по поводам порой столь пустяковым, что самому становится смешно. Можно идти на запад, на восток, да куда-угодно и находить там что-то новое, неизведанное! Вероятно, именно так я и представляю себе счастье.

— Но разве для этого обязательно становиться кем-то другим? — осторожно задал вопрос Мудрец, внимательно разглядывая доселе неведомую сторону своего друга.

— Нет, — ни мгновения не колебавшись ответил Кагуя, — Но видишь ли, я — одиночка, эгоист и игрок. Я любопытен до безумия, корыстен до абсурда, непоседлив и нетерпим к чужим несовершенствам. И испытываю неутолимую потребность в том, чтобы постоянно учиться, но вовсе не учить других. Мне должно быть интересно жить ежесекундно. И как не странно, бытие простым человеком идеально совпадает со всеми моими пороками и капризами, а вот иное существеннее… удручает.

— Не слишком то это соответствует тому Тэкеши Кагуя, которого знает этот Мир.

— Именно поэтому я-человек нравлюсь себе гораздо больше чем Я-сущность.

Сведя вместе брови, Мудрец Шести Путей отчаянно пытался понять существо, что вольготно облокотившись спиной на пустоту этого мира, взглядом безмятежных серебряных глаз, чей жар и яростное пламя потихоньку гасли, осматривало его владения, но вскоре был вынужден смириться с неудачей.

Что бы по-настоящему понять кого-то — необходимо разделить с ним тот же опыт, а желательно и взгляд на Мир и его Устройство, но подобное ему было не под силу.

— Оставь, — очевидно прекрасно зная какие мысли тревожат его разум, Кагуя лишь горько ухмыльнулся, — К чему тебе мои проблемы? Они ведь мало того что тебе не по размеру, так ещё и абсолютно без надобности. Я ведь не плакаться пришёл — моя жизнь меня устраивает целиком и полностью — со всеми её потрохами и их содержимым в придачу. Вот только эта её страница начинает подходить к концу.

— И нет ни каких вариантов?

— Отчего же — варианты, как и проблемы — есть всегда, просто не каждый меня устраивает. Я совершил глупость и вместо